Контра

Сказано, сделано, Пётр, не сходя с места, осмотрелся, заметил бегущего мимо них русоволосого мальчишку, лет пяти — шести, этого юного эльфа, дай ему в руки лук, одень соответствующий костюм и пиши с него сказочную картину. Особо не раздумывая, десятник окликнул его:

— Эй, Минька, а ну ка, подь сюда.

— Да дядь Петя, — поинтересовался мальчонка, живо подбежав к десятнику и с любопытством, поглядывая на Александра, — звали?

— Конечно звал. Живо беги в казарму и передай, чтоб десятники Дормидонт и Степан, срочно явились в штаб. Будем совещаться.

Мальчишка убежал, а Пётр, посмотрев на графа, удивлённого именем одного из младших командиров и пояснил: "Да, не повезло Дормидонту, когда его крестили, в младенчестве, батюшка видно был не в духе, вот и дал дитю имечко. Ну и намаялся с ним по детству Дормидонтик. Правда и тем, кто его подтрунивал, надо сказать, тоже доставалось, и не слабо".

"Добро, — ответил Александр, поняв, что просто так стоять, изображая растерянность, не стоит, — веди меня Пётр, показывай, где находится нужный кабинет. Я, в своих хоромах, пока плохо ориентируюсь".

И то верно, в здании усадьбы, с непривычки, было не мудрено заблудиться. Хотя бы потому, что у предыдущего хозяина этого имения, в его доме, было сразу два кабинета. И в каком из них нужно было общаться с командирами гайдуков, было неясно. Вот и пришлось использовать старшего десятника как поводыря. Так что, в скором времени, Александр стоял на пороге штабной комнаты и повторно за этот день, осматривал её. На сей раз, граф делал это осознано, оценивая спартанскую простоту меблировки этого помещения. Возле окон, точнее у простенка между ними, на котором висел большой, ростовой портрет императора, стоял добротный, стол. По правую сторону от входа, возвышалась махина стеллажа для документов, а напротив его, длинная скамья. Саша не сдержал улыбку, и было от чего, представив, как здесь восседают ряженые гайдуки, он подумал: "Ну, прямо боярская дума, как в фильме "Иван Васильевич, меняет профессию". Легко представить, как сидят мои архаровцы, в своих папахах, да задумчиво морды кривят, лбы морщат, грандиозную думу думают".

Не успел Александр освоиться на единственном кресле — хозяйском, как в дверь громко постучали.

— Да-да, войдите.

— Вызывали, Александр Юрьевич? — Заглядывая, поинтересовался зычным голосом молодой гайдук, и выжидающе посмотрел на графа своими глубоко посаженными, маленькими, серыми глазами.

— Вызывал, заходи.

— Так я не один пришёл.

— Значит оба и заходите.

— Слушаюсь. Слушаюсь. — прозвучал двухголосный ответ.

В дверь, важно вошли оба холопа, и больше не говоря ни слова, направились к скамье, возле которой уже стоял Пётр. Также неспешно, но уже все трое десятников, с важным видом уселись на скамейку. Александр, снова еле сдержал улыбку, у него вновь возникла неуместная ассоциация с просмотренной когда-то кинокомедией.

— Тут это, — почти сразу поднялся худощавый, высокий холоп, посмотрев на графа с лёгким, дерзким прищуром, — давеча прискакал наш дозорный, говорит, что к нам в усадьбу, ещё три телеги движутся, со скарбом и людьми, не местные. Будут здесь минут через десять, пятнадцать.

— Добро, мы успеем пообщаться. Вот решим самый главный вопрос и пойдём их встречать. А коли не уложимся в это время, так приказчик всех распределит. Это мои холопы, они привезли из столицы моё имущество и Аким, давно должен был приготовиться к их встрече.

— Так какой вопрос будем решать, барин?

— Ходят слухи, что вы и есть те тати, кто не даёт житья всей округе. Сидеть! — строго гаркнул Александр, предотвратив попытку всей троицы вскочить и продолжил, говорить с нажимом. — Я говорю, что ходят слухи. А так как отныне вы мои люди, то я желаю сам во всём разобраться. Поэтому и пожелал общаться с вами без посторонних ушей. Если есть за вами какая-то вина, скажите мне о ней сейчас. Никого не выдам и не накажу. Но сделаю это с одним условием, что ничего подобного больше не повторится. Если на вас возводят напраслину, то высказывайте ваши соображения по этому поводу. После чего, будем вместе решать все наши проблемы.

— Барин, да как вы могли на нас так подумать? — весьма обиженно возмутился молодой гайдук, но, на сей раз, не вставая с места.

— А я, сейчас, никак не думаю. Мне просто необходимо во всём разобраться самому и вы, все трое, поможете мне это сделать.

— А во всех наших грешках каяться? — тихо поинтересовался Пётр, испытующе посмотрев на графа. — Или можно выборочно?

— Зачем во всех? Кайтесь только о тех своих делишках, за которые могут прийти представители сыскной полиции и потребовать с меня ответ.

— Так таковых, за нами нет. Самое большое, что мы себе позволяем из шалостей, это зажать в уголке какую-либо девку, но не портим её. А так, попугать немного. Ну, ещё можем "огреть" плёткой не особо расторопного землепашца. Но здесь, только для пользы дела.

— Ещё, ходим в пару деревень соседней усадьбы, — безразличным тоном дополнил рассказ Петра молодой десятник, — развлекаемся там немного, душу отводим.

— А это что за дела? Чего вы там забыли?