Контрабандист

Столовая была грязной и захламленной. Даже на столах тут и там валялись скомканные салфетки, обрывки пакетов и прочий мусор. И на моем тоже. Я сдвинул свою тарелку к этому мусору и вдруг заметил нечто необычное. Это была салфетка, но не скомканная, а хитро сложенная, словно над ней специально постарались.

Я взял ее в руку, развернул. Это было похоже на фигурку какого-то животного. Я повертел ее, но так и не понял, что она мне напоминает.

– Ладно, давай, – сказал я Крэку. – Опытный проводник – не обуза.

Он кивнул и поднялся из-за стола. А я вдруг вспомнил.

Я вспомнил, где видел такую же фигурку. Это было давно, десять жизней назад. Это было на федеральной базе, когда мы загорали «на витаминах». Красивая девушка Тася скрутила такую же штуку из салфетки, когда мы с ней сидели за столом и она заступалась за своего начальника. Бумажная собачка – вот что это было.

– Крэк, а Тася тоже здесь? – спросил я.

– Тася? Нету ее, пропала уже давно. А что?

– Давно, говоришь? – Я внимательно рассмотрел собачку. Что ж, вполне может быть, что и она валяется на этом столе давно.

В грузовичок, который нам подготовили, влезло тринадцать человек. Трое в кабине – я, Сологуб и Крэк. Крэка я счел разумным усадить за руль. Бойцы были преувеличенно бодры, сыпали шуточками, но в целом ощущалась их нервозность. Нам предстояло вплотную подойти к шахте. Я не знал, как сложатся обстоятельства, но последнюю часть пути мне, скорее всего, придется преодолевать одному.

Придумщик, как я слышал, не подпустит никого, кроме меня. Знать бы, за что такая честь…

Мы проехали метров двести по поверхности, потом нырнули в транспортный тоннель. Радовало, что большую часть нашего пути можно пройти под землей. С другой стороны, удручало, что на половине дороги обрывается ветка волновода и начинается Темный круг – дикий и ничем не обузданный.

Крэк вел машину очень осторожно и медленно, тщательно объезжая всякие железяки, ямы и кучи грунта. У нас был очень хороший грузовичок – бойкий, но послушный, с большими ребристыми колесами для бездорожья.

Тоннель выглядел вполне обычно, не считая чрезвычайной его захламленности. Но я чувствовал, что за этой внешней обыденностью притаились сюрпризы. Ясное дело, не слишком приятные…

– Там что-то такое впереди… – пробурчал, хмурясь, Крэк.

Мы и сами видели, что путь перегораживает какой-то механизм. Самое странное, что от него исходило некое белое свечение, заметное даже издалека.

– Кажется, самое время включать защиту, – ответил я, доставая бинокль.

Ничего разглядеть не удалось, пока не подобрались поближе. Здесь Крэк вдавил тормоз, бросил руль и издал протяжное «бля-а-а-а-а!».

Это была крытая пассажирская платформа, ржавая и перекошенная. Непонятно, откуда она тут взялась, но не это нас впечатлило.

Свечение исходило из ее салона. Я пригляделся и понял, что вижу внутри фигуры пассажиров, сидящих в креслах. Это они светились. Это были уже не люди и даже не трупы, а всего лишь полупрозрачные лучащиеся образы в форме людей. Самое время поверить, что у человека есть душа, которая живет после биологической смерти.

– Сгребай его, – хрипло проговорил я.

– Чего-чего?

– Непонятно? Упирайся бампером и сковыривай в сторону. Или до второго пришествия стоять будем?

– Да как-то стремно, бля… – покачал головой Крэк, но затем, тихонько матерясь, взялся за руль.

Под напором нашего грузовичка платформа съехала в сторону и перевернулась набок, освободив нам путь. Со светящимися образами ничего не произошло: они так и остались торчать в своих креслах. Я старался держать эмоции под контролем, но мои коленки ощутимо тряслись, и с этим ничего нельзя было поделать.

Я глянул на Сологуба. Тот, похоже, был вообще ни жив ни мертв. Он скосил на меня глаза и попытался бодро улыбнуться. Вышло у него совсем не бодро.

– Хорошо б, если бы лифт еще работал, – заметил в пустоту Крэк, продолжая вести грузовик.

«Тоже мне, проблема, – подумал я. А потом заметил, что вокруг появляется, с позволения сказать, живность. Ближе к шахте тоннель зарастал органикой – той самой скользкой вонючей субстанцией, которую мы уже имели счастье видеть. Иногда ее становилось столько, что нам оставался лишь небольшой просвет, и создавалось впечатление, что мы ползем внутри гигантской кишки.

Сологуб тоже заметил биомассу и теперь напряженно озирался.

– Интересно, – прошептал он, – она нас видит?

– Вряд ли, – ответил я. – Микроволновые поля – это, как считает Ступич, ее способ передачи информации и взаимодействия с окружающим миром. В том числе и визуального. Наша «глушилка» ломает структуру этих полей. В лучшем случае, она воспринимает нас как темное пятно.

– Хе, надо ж, наблатыкался… – ухмыльнулся Крэк.

– То есть она нас все-таки видит, – уточнил Сологуб.

Я подумал, что он паникует, и мне это не понравилось.

– Может, и видит. Но мы ей не интересны. Мы для нее – пустое место.

Я не стал добавлять, что сказанное, скорее всего, не относится к производным геоплазмы: всем этим «дровосекам», «ежам» и прочим адским порождениям. У них-то вполне могут найтись средства обходиться без электрических полей.