Контрабандисты во времени

– Да! Обошлось по совершенно чистой случайности! Ты никогда не висел голым на дыбе с вывернутыми назад руками? Ты хоть раз смотрел в глаза мяснику-палачу мастеру Жилю? Ты ожидал казни через сожжение Гревской на площади? А может ты попадал на гоп стоп ночью в средневековом Париже, когда коротышка садист готов проткнуть тебе почку, только лишь чтобы снять эти проклятые штаны из вонючей шерсти!?

Демьян замахнулся над лежащим перед ним Бруно.

– Ну, прости брат, – жалко сказал Бруно.

Демьян опустил руку. На прилавке стояла та самая бутыль с кривым горлышком, он подошел к ней и прямо из горла выпил все вино. У него прошла злость на Бруно. Хотелось спасть, есть, это две самые главные потребности организма, одолевавшие его в этот момент. Он вдруг почувствовал страшную усталость, она навалилась так, словно кто-то огромный как медведь навалился на плечи, придавливая к полу, хотелось упасть прямо здесь на полу и забыться во сне.

– Ладно, хватит об этом. Здесь в доме есть кровать или диван? – устало спросил он.

Бруно вскочил.

– Да на втором этаже, пойдем я тебя провожу.

Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. В одной из комнат стояла старая кровать с балдахином покрытая толстым слоем пыли, в углах паутина висела огромными сосульками.

«Да уж, апартаменты», – подумал Демьян, – да плевать!»

Так как иного варианта не намечалось, он с размаху, словно подрубленный ствол дерева, упал на кровать, подняв вокруг себя клубы пыли. Пыль кружилась над ним как дым, казалось, он плыл в этом дыму по реке, мимо Гревской площади, мимо Большого Шатле, мимо Монфакана, мимо Нотр Дама мимо его горгулий на стенах, все дальше и дальше. Дышать свободно не давала плотная куртка из кожи с рукавами из сукна. Демьян решил развязать шнурки на куртке и нащупал маленькое письмо в конверте. Он достал его, покрутил и решительно подковырнул бордовую восковую печать, с хрустом развернул лист бумаги сделанный вручную. От бумаги исходил грустный аромат розы. Черные чернила, буквы с красивыми завитушками, несколько букв растеклись, словно кто – то капнул на них несколько капель воды.

«Si tu m'aimes, parce que tu m'en parles, je t'en prie, laisse – moi tranquille. Je ne vous aime pas et je ne peux pas rendre votre attention. Vos tentatives infructueuses pour changer cela ne feront que détruire mon nom honnête et m'apporter des souffrances imméritées. Hélas, je n'ai personne en qui avoir confiance, il n'y a personne pour qui trouver une protection, et vous l'utilisez perfidement. C'est tellement cruel, ça fait tellement mal. Désolé si mon refus vous a offensé, il ne sera pas autrement.

Sybil[5]

– Что это? – заискивающе спросил Бруно?

– Так письмо, просто письмо, – нехотя ответил Демьян.

Бруно сидел напротив него на табурете с виноватым видом нашкодившего школьника. Но Демьян знал это ненадолго. Скоро Бруно все забудет и все будет по-прежнему.

Демьян еще раз перечитал письмо.

– Так, что мы сваливаем отсюда, – снова спросил Бруно, очень осторожно, – навсегда?

Засыпая, Демьян уронил письмо себе на грудь. Прижал его ладонью.

– Нет, – сказал он, погружаясь в глубокий сон, – Мы открываем аптеку.

Глава 12. Не расслобляться!

Сквозь цветной витраж, из дорогого венецианского стекла в церковь проникал первый солнечный свет раннего утра, расцвечивая внутреннее пространство бликами красного, синего, желтого, зеленого цветов. Но даже ему оказалось не под силу разогнать застывший полумрак и стылую прохладу, каменной кладки стен, тесаных каменных плит пола. В его первых теплых лучах медленно, словно медузы в морской воде, поднимались пылинки. Отсвечивали маленькими вспышками и уплывали дальше в глубину темного церковного пространства.

У алтаря, под большим деревянным распятием, тихо и монотонно бубнил себе под нос молитвы на латыни священник, готовясь к заутренней службе. Прихожане еще только подтягивались, поэтому Демьян, лениво поеживаясь от прохлады, сидел на скамье один, благостно смежив глаза. На лице беспричинная улыбка – признак душевного спокойствия и ожидания приятных переживаний.

За спиной, с правой стороны, раздался осторожный звук, похожий на шуршание шелковой ткани. Женщина с покрытым белой вуалью лицом тихо присела за ним. Демьян, чувствуя, как от сладострастного озноба по спине побежали мурашки, выпрямился и искоса аккуратно посмотрел по сторонам.