«Контрабас» и виски с трюфелями

Три дня Вадим литрами пил минеральную воду. На звонки отвечал выборочно. Перед выходом из дому подолгу смотрел в окно, понимал, что встреча с тетей Клавой могла стать фатальной. За эти дни Вадик созвонился с пятью издательскими конторами. В двух о нем были наслышаны. Три оставшихся офиса назначили встречу. О шансе от Сергеича Вадик и думать забыл. Но вечером среды телефон взыграл «Валькирией». Большой палец заметался между кнопками с зеленой и красной трубками. Вадим пожалел, что на панели телефона нет желтой клавиши…

— Слушаю, Александр Сергеич, — Вадим постарался казаться бодрым.

— Чтобы завтра в одиннадцать был в редакции. Ровно в одиннадцать. Все…

Значит, пожалела Клавдия Семеновна, дала еще одну попытку.

В редакции Вадима встретили аплодисментами и улюлюканьем. Словно гимнаст, закончивший выступления, он поднял руки. По-озорному улыбаясь, поклонился. Расцеловав секретаря Ирину, осенил себя крестом и шагнул в кабинет главного.

Взгляд Александра Сергеича легкости в общении не сулил. Указав ладонью на стул, Стельнов закурил. Специально выдержал небольшую паузу.

— Вадик, а ты на ипподроме не играешь? Ну, или в казино, допустим?

— Нет, Александр Сергеич. Бог миловал. Алкоголь, бега и рулетка — увлечения столь же несовместимые, как марихуана и секс. А почему спрашиваете?

— Да везучий ты. А если везет, то, как правило, во всем… Доброго сердца человеком оказалась Клавдия. Сначала костерила тебя на чем свет стоит. Потом расчувствовалась и за тебя же просить начала. Значится так, Вадик. Продолжаешь работать, но берешь на себя обязательства. Мэрия города начала кампанию по стимулированию дворников. Понимаешь, о чем я?

— Если честно, то не очень. Стимулирование дворников… Какая-то эротика с пролетарским подтекстом.

Затушив сигарету энергичными движениями пальцев, Александр Сергеевич приподнял очки. В редакции этот жест относили к недружелюбным.

— Ценю твой юмор, Вадик. А ты цени мое терпение. Цени и слушай. Каждую пятницу должна появляться небольшая заметка с фотографией. В заметке — история дворника и его фотография. Дворники, Вадим, должны быть живыми, а не мертвыми. Желательно, с солидным стажем работы.

— Александр Сергеич, так одни таджики тротуары метут. Тетя Клава — редкое исключение. Легче негра в рядах «ку-клукс-клана» отыскать, чем у нас в городе местного дворника со стажем.

— Ты мне эти расистские сравнения брось! — взвился главный. — Пьяница, так еще и расист?

— Какой же я расист, если за сборную Франции по футболу болею?

— А что в сборной Франции по футболу? Я же от спорта далек. Что там, арабы одни?

— Если бы… Два белых, а остальные — из черного колониального наследия.

— Ну хоть играют. Не ленятся. И ты не ленись, Вадим. А лучше — не ленись и не пей. Первая заметка должна появиться на моем столе уже завтра. И еще раз повторяю: дворники должны быть реальными, реальными и живыми. Среди читателей будет проходить голосование. Лучший клинер выиграет путевку в Турцию. Второе место — телевизор. Третье — стиральная машина.

— А дворников теперь клинерами называют?

— Ну, это я так, дань моде.…

Кабинет главного Вадим покинул в унынии. У ксерокса пил чай редакционный гонец Игорь Зобов. Быстрее Игоря за водкой никто из журналистов не бегал. Но его желание услужить главному многим было не по нраву. Случалось, Игоря били.

— Вздрючили, Вадь? — с улыбкой спросил Зобов.

Вадим сдержался. Подавил в себе желание послать.

— Дрючат, Игореха, всех.

— И не говори, Вадик. Что всех, то точно, — философски заметил Зобов.

— Ну, вот Аленку твою. Ее ведь тоже дрючат. А она молодец — держится. И сама молчит, и у других не спрашивает.

Про Аленку Вадик сказал наугад. В тот самый момент, когда Зобов делал глоток. И Зобов подавился. Лицо стало пунцовым, глаза увеличились. Половина кружки выплеснулась на ковролин. В душе Вадика лениво пробудилась жалость. Его ладонь несколько раз опустилась на хребет кашляющего товарища. Опустив голову на столешницу, безудержно хохотала Ирина.

— Вадик, ты мерзкий тип! — выпалил Зобов. — Если я узнаю, что ты дрючил… то есть спал с Аленой — ни тебе, ни ей не жить.

— Верю. Только мышцу перед смертоубийством подкачай. И подрасти сантиметров на десять.

Зобов промолчал. Резко повернувшись, быстро зашагал по коридору.

— Вадик… Вадик, я так давно не смеялась, — миниатюрным платочком Ирина утирала слезы. — Он же ее ко всем ревнует. Даже к Прокопьеву.

— А что с Прокопьевым?

— Генитальный цейтнот. Половой орган завис. Машка от него ушла. А ты бы заезжал почаще. Здесь столько новостей — закачаешься.

Ведение рубрики, посвященной дворникам, Вадима расстроило. Выход он придумал. Нужно писать в загон. За неделю можно сделать заметок десять. Если проявить рвение — пятнадцать. И на четыре месяца забыть о людях с метлой. Работать над статьями, интервью, рекламными байками.