Контракт

Мой разум заработал на полных оборотах, как случалось всегда, когда возникали проблемы. Я начал анализировать ситуацию и искать решение. Можно было сказать Гэвинам, что она уехала на несколько недель. Что смерть Пенни стала для нее шоком, и ей требовалась перезагрузка. Я мог соврать, что отправил ее в теплые края, чтобы она там расслабилась и восстановилась. Это позволило бы выиграть время. А когда бы она вышла на связь, я бы убедил ее вернуться, и мы бы поговорили и все прояснили. Мы могли бы остаться в браке. Я бы подыскал ей жилье неподалеку, и она виделась бы со мной только тогда, когда того требовали обстоятельства. Я бы ее уговорил. Я встал, глядя в окно на тусклый свет. Пасмурный день как никогда соответствовал моему настроению. Я дал волю мыслям, обдумал разные сценарии и в конце концов решил, что самый простой – он и есть самый лучший. Я скажу всем, что она ненадолго уехала. У меня остался ее телефон. Я мог бы посылать сообщения самому себе и изображать множество телефонных звонков, чтобы они ничего не заподозрили.

Вот только…

Я уронил голову на грудь. Хотел я вовсе не этого. Я хотел знать, куда подевалась Кэти. Мне нужно было убедиться, что она в безопасности. Я хотел с ней поговорить. Она горевала и плохо соображала. Она решила, что осталась одна.

Я вцепился в подоконник и уставился на город. Она была где-то там, и она была одна. Я должен был ее найти. Ради нас обоих.

* * *

Я вернулся к своему дому, заехал на свое парковочное место и откинул голову на подголовник. Я побывал везде, где, по моим представлениям, она могла находиться. В аэропорту, на вокзале, в автобусном парке, даже в пунктах проката автомобилей. Я показал ее фотографию сотням людей, но так ее и не нашел. Мобильный телефон она оставила у меня, так что позвонить ей я не мог. Я знал, что у нее есть собственная кредитная карта, и попробовал связаться с банком-эмитентом и выяснить, пользовались ли ею в последнее время, но со мной даже разговаривать не стали. Чтобы раздобыть эту информацию, мне пришлось бы кого-то нанять. Самостоятельно найти ключ к разгадке я не мог.

Обескураженный, я потащился наверх и бросился на диван, не потрудившись включить лампу. Дневной свет угасал, небо становилось серым.

Где, черт возьми, она пряталась?

В порыве гнева я схватил ближайший предмет и запустил им в стену. Он разбился, разметав по комнате осколки стекла. Я встал, внутри кипела тревога и злость. Я прошелся по комнате, под подошвами хрустело стекло. Я взял бутылку виски, открутил крышку и выпил прямо из горла. Вот почему я не впускал в свою жизнь эмоции. Они могли больно ударить, когда ты меньше всего этого ждал. Моим родителям никогда не было до меня дела, и я научился полагаться на себя. С Кэтрин я потерял бдительность, и эта сучка меня надула. Ей захотелось уйти? Что ж, в добрый путь. Пусть катится на все четыре стороны. Когда она, наконец, попросит свои вещи, я отправлю их вместе с документами о разводе.

Я замер, не донеся бутылку до рта. Отчаяние, которое весь день назревало внутри, охватило меня. Я сел и забыл про бутылку.

Она не была стервой, и я не хотел, чтобы она уходила. Я хотел, чтобы она была здесь. Со мной. Я хотел слышать ее тихий голос, задающий мне вопросы. Ее дразнящий смех. Хотел, чтобы она посмотрела на меня, изогнула бровь и прошептала: «Отвали, Ванрайан». Я хотел делиться с ней идеями и слышать ее похвалу. Я вздохнул, и в пустой комнате мой вздох прозвучал тихо и печально. Мне хотелось проснуться рядом с ней и почувствовать, как меня окутывает ее тепло, как она обнимает и оживляет мое мертвое сердце.

Я вспомнил нашу ссору пару недель назад. То, как она пыталась меня убедить, что любовь – это не так уж и страшно. Неужели она испытывала ко мне чувства? Возможно ли это? Я не придал значения ее словам, посчитав их излишне драматичными; слишком много грусти было в ее глазах и слишком много усталости в голосе, когда она призналась, что устала лгать, устала от давящего чувства вины. Я подчеркнул, что мы никому не вредим. У Грэма появился отменный сотрудник, Пенни жила в замечательном интернате, Кэтрин, когда все закончится, продолжит жить уже совсем другой, лучшей жизнью, ну а я продолжу жить своей. Никто никому не помешает, никто не пострадает.

Как же я ошибался! Ведь страдали и она, и я.

Я хотел, чтобы моя жена вернулась, но не знал, как этого достичь.

* * *