Контракт миллиардера (ЛП)

Осень запела. Голос у нее был мягкий, такой, что мурашки побежали по коже. Каждое слово, каждая эмоция. Вы чувствовали это так, как будто оно было вашим собственным. Не помогло и то, что песня Джеймса Янга «I'll Be Good» была запоминающейся, наполненной теми самыми эмоциями и словами, которые легко могли отразить мою жизнь.

В некоторых местах песни голос Бранки прекрасно звучал, и это подсказало мне, что эти двое часто играли вместе. Я слушал ее пение, завороженный, как и большинство мужчин в этом клубе.

Все в комнате отошли на второй план, а я с мечтательной улыбкой наблюдал, как она играет, ее пальцы летают по клавиатуре. Из проверки биографических данных родителей Отэм я знал, что ее мать была музыкантом. Очевидно, Отэм унаследовала талант своей матери.

«Она очень хороша», — заметил Нико, покосившись на меня. «Для такого молодого человека».

«И ты хорошо выглядишь», — вмешался Лука, как всегда подстрекая меня.

Я щелкнул ими обоими средними пальцами, не сводя взгляда с лица Отэм, которое светилось с каждой нотой, которую она играла. Песня переключилась. Мелодии стали еще серьезнее и грустнее. Я понятия не имел, была ли это песня одного и того же певца, но она казалась слишком серьезной, чтобы ее могла слушать пара почти двадцатидвухлетних людей.

В чернильно-черных волосах Отэм отражался свет бара. Ее поза была идеальной, она двигалась в такт музыке, изгиб ее шеи был обнажен, соблазняя меня.

И я наблюдал за ней, наслаждаясь моментом. Представляю, как она будет себя чувствовать подо мной.

Глаза Отэм, теперь уже карие, метнулись к Бранке. Одинокая слеза скатилась по лицу моей сестры, и моя грудь сжалась. Я подвел ее. Мои родители ее подвели. Мне следовало бы лучше защитить ее от отца. И Мать, и она.

«Слишком грустно», — крикнул какой-то придурок. Если бы он не посмотрел это, то оказался бы на глубине шести футов. Это было бы грустно.

Отэм, не упуская ни секунды, подкинула ему птицу и пошла дальше. Как чертовски уместно, что Отэм в этот самый момент спела слова «шесть футов под землей».

Моя сестра кратко кивнула, и она оперлась плечом на свою лучшую подругу. Она была ее опорой. Не я. Не наша семья. Отэм и ее семья дали ей то, чего не смог я. Любовь и тепло.

Капля порядочности, которой я обладал, предупредила, что мне не следует трогать ее лучшую подругу. Она хотела спасти мир. Я разрушал его годами. Распространение оружия и наркотиков определенно было далеко от спасения.

И все же, хотя у меня и были эти мысли, я знал, что никогда не отпущу ее. В конце концов, это было причиной моего контракта. Чтобы гарантировать, что она будет моей.

Теперь, когда она вернулась и выросла, ничто не спасет ее от меня.

Пути назад не было.

Глава 5

Осень

Б

Ранка и я против всего мира.

Еще пара дней, и мы отправились в путь, и было правильно сделать следующий шаг вместе.

Перед нами появились два напитка. Флер улыбнулась нам и произнесла: «Безалкогольное».

Мы с Бранкой переглянулись, затем закатили глаза, но все равно пробормотали слова благодарности. Я собирался прекратить нашу игру, но Бранка наклонилась и прошептала: «Еще один. Пожалуйста."

Я прокручивал в уме разные песни, которые мне нравились, и наконец остановился на одной. «Хорошо, одна последняя песня, а потом нам двоим придется идти». Некоторые зрители протестовали, другие роптали, что не готовы сегодня вечером впадать в депрессию из-за нашего выбора песни. «Последняя грустная песня ночи».

Мои пальцы скользили по клавишам из слоновой кости, когда мелодия «Sorry» Хэлси начала нарастать, и, как всегда, мурашки побежали по моему телу. Маман сказала, что это признак чувствительной, артистической души. Губы отца изгибались в улыбке, но он не смеялся. Он никогда не смеялся над Маман. Я бы тоже, но я не была такой, как она.

Она была слишком мягкой, слишком романтичной. Отец умиротворил ее, потому что очень любил ее, но я узнал, что они оба были исключением в этой жизни. Такая любовь, как у них, была редкостью, поэтому я был благодарен, что получил немного реализма моего отца.

Но это не помешало мне желать великой истории любви, как это было у моих родителей.

Последняя нота песни пролетела в воздухе, и я понял, что весь бар замер, все смотрели на меня. Я тихо выдохнула и улыбнулась.

«Шоу окончено», — объявил я. «Больше никаких грустных песен». Затем я потянулся за напитком. Бранка уже прихлебывала свой. — Флер, просто чтобы ты знала, — сказал я в микрофон, поднимая бокал и звеня им о невидимое в воздухе. «Мы только что закончили учебу и выпили свою порцию алкоголя. Но спасибо, что сохранили нас трезвыми, и за яблочный сок».

Смех пронесся по комнате.

Губы Флер подтянулись. «Я знаю, что вы двое делаете, когда пьете, и нам не нужен бунт сегодня вечером, девочки».

— Я куплю тебе выпить. Сквозь смешок прорвался слегка пьяный голос. К нам подошел мужчина, его рука потянулась к нам с Бранкой. Она быстро потянулась назад, чтобы избежать его руки. Я не был. Я вскочила, но не раньше, чем его рука схватила мой хвост и крепко стянула его. — Для поцелуя, — пробормотал он. — И взгляд на то, что у тебя между ног.