Контракт на Фараоне

Низа, бывшая любимая дочь царя, сосредоточилась на поддержании равновесия, когда сцена, подпрыгивая, двинулась к площади Искусного Страдания. Усилием воли ей удалось отрешиться от всех мыслей. Ощущалась только пульсация крови в венах. Она вспомнила, как аптекарь готовил наркотическое питье, растворяя красные гранулы в белом вине. С церемонным поклоном он протянул ей бокал. В глазах читались одновременно зависть и сострадание. С этого момента воспоминания казались бессвязными обрывками кошмарного сна.

…Костюмеры, которые растирали ее душистыми маслами, пока девушка стояла, подняв руки и закрыв глаза, ощущая на своем теле дразнящие и ласкающие прикосновения их рук.

…Фломель, помогающий ей взойти на сцену… Глаза, горящие безумным огнем на его узком лице. «Ты великолепна!» — прошептал он, погладив ее по лицу чуткими длинными пальцами.

…Жара, пыль, запах пота на узких улочках Биддерума, вонь свалок в переулках. Она жадно, как лучшие благовония, в последний раз вдыхала эти запахи.

Перед центральной площадью внимание ее привлекла необычная фигура в толпе. Высокий человек был одет в пестрое тряпье продавца змеиного масла, но лицо его выражало несвойственную простолюдинам привычку повелевать. Глаза его напомнили Низе зал во дворце, где она так любила смотреться в зеркала, показывающие сразу несколько отражений, постепенно уменьшавшихся. Человек окинул принцессу неожиданно мягким взглядом. Если бы она по-прежнему находилась дома, то немедленно приказала бы двум охранникам привести странного торговца. А потом, вероятно, искупала еще одну глупость.

Затем ее вновь охватило наркотическое оцепенение, все мысли исчезли.

Площадь в Биддеруме была широкой и ровной, окруженной глинобитными стенами, которые давали все больше тени по мере того, как солнце клонилось к закату. Руиз, не обращая внимания на ругань и пинки, проталкивался сквозь толпу, пока не добрался до низенькой тумбы у стены. С нее открывался великолепный обзор. Пришлось бесцеремонно разогнать ватагу мальчишек, успевших захватить это удобное место. Ребятня разбежалась, огрызаясь и отругиваясь, а он уселся на корточки в ожидании начала представления.

Слева от Руиза женщина в забрызганном глиной халате горшечницы разговаривала со своим соседом, немолодым писцом.

— Попомни мои слова, — кричала она ему прямо в ухо, — дурные это развлечения. Когда мы были помоложе, разве так делалось?

— Да-да, мне самому кажется, что молодежь уж слишком зазналась.

— Зазналась? Очень уж вы мягко выражаетесь, уважаемый Дудмоз. — Лицо ее исказила гримаса праведного гнева. — Кто другой назвал бы это святотатством. Я что-то пока не видела чуда. А ведь это здесь, и Биддеруме, пятая попытка за год. И потом, все-таки царская дочка… Что-то будет…

Писец закашлялся и выплюнул комок мокроты:

— У меня свое мнение.

Сплетников оттеснили. Толпа волновалась, трудно стало подслушивать отдельные разговоры.

Площадь была забита не только горожанами, но и крестьянами и ремесленниками из прилегающих районов номархии. На противоположной стороне возвышался нарядный павильон, заполненный местной знатью. Дворяне пили вино и курили змеиное масло. Перед павильоном потел в толстенных кожаных куртках и железных шлемах взвод охранников номархии. Солдаты завистливо поглядывали на простой люд, особенно на счастливчиков, которые прихватили с собой винные мехи, корзинки с едой и одноногие табуретки.

Зрители встрепенулись и затихли. Верховный маг прошествовал к сцене. Это был мускулистый немолодой человек, покрытый неяркими татуировками. Красивый звучный баритон взмыл над площадью:

— Граждане Биддерума, я приветствую вас от имени Царя Царей, которому навеки принадлежат наши жалкие жизни, Бхасрамета Великого, сына Халахума, милостиво дозволившего сегодняшнее зрелище.

Прямо из воздуха фокусник извлек позолоченную деревянную табличку, запечатанную темно-синей царской печатью. Величественным жестом он протянул ее командиру охранников, который немедленно помчался к павильону. Номарх Биддерума, стройный, нервный юноша, только недавно занявший этот пост, просмотрел разрешающий документ и жестом выразил одобрение.

Фокусник низко поклонился и повернулся к двум своим товарищам, звонко хлопнув в ладоши. Двое младших магов в роскошных одеяниях выскочили вперед. Неподвижной оставалась только женщина. Руки фокусников соприкоснулись в церемонном жесте приветствия. Потом между ними появился и стал расти жезл из черного дерева. Их предводитель схватил его и вонзил в пол сцены. Вспыхнул красный свет, вверх взметнулось полотнище красного шелка, ловко подхваченное ассистентами. Волоча его за собой, они бросились назад и накинули переливающееся облако ткани на неподвижную женскую фигуру. В фейерверке золотых искр, повинуясь пассам верховного мага, покрывало упало на пол и исчезло в щели, стекая туда, точно ртуть.