Контракт на молчание (СИ)

— Нынешняя делегация уже дважды срывала нам сроки, подкармливая бесконечными обещаниями. Я не волен распоряжаться своим временем столь свободно, чтобы заниматься ими и дальше или перекидывать на них каждый раз Боуи. Теперь арабами займетесь вы. Понимаю, что пунктуальность — не ваша сильная сторона, но придется работать именно над ней. Еще не передумали?

Шпильку я игнорирую, стараясь сразу дойти до сути.

— Такова культурная особенность представителей ислама: они не любят спешить.

— А вы представитель ислама, мисс Хадсон?

Мне хочется остановиться и побиться головой обо что-то твердое. Железобетонную уверенность Эперхарта в моей полной несостоятельности, например.

— Я имела в виду делегацию из Эмиратов.

— Я задал вам вопрос. На этот раз единственный. Вы вообще умеете отвечать на вопросы?

— Да, я умею отвечать на вопросы, мистер Эперхарт. Это был ответ на второй. И я агностик. Это ответ на первый.

— И второе ваше положительное качество, мисс Хадсон, из обнаруженных мной, — даже не взглянув на меня, сообщает Эперхарт.

— А первое какое?

Ляпнув это, я тут же понимаю, что пожалею. Называется это женской интуицией.

— Ваша внешность, конечно же. У вас неплохое резюме, но на это место можно было подобрать куда более опытного и образованного человека, — вообще не меняя скучающе-равнодушного тона, сообщает Эперхарт.

Я останавливаюсь на месте.

— То есть вы хотите сказать…

— Я уже сказал, что хотел. Если вас оскорбляют причины, по которым вы получили место — явно не своего уровня, — то можете не подписывать контракт. Тогда мне придется найти менее хорошенького, но более квалифицированного помощника. Это как минимум удовлетворит вашим высоким целям. И если вдруг вы предпочитаете, чтобы вас уважали за профессиональные качества…

Он окидывает мой наряд настолько многозначительным взглядом, что у меня загораются уши. Еще пара минут в обществе Эперхарта, и я переоденусь в монашескую рясу и начну разговаривать с окружающими только на арабском — в подтверждение своих профессиональных качеств. Не потому, что считаю это правильным, просто иначе меня сравняют с грязью под ногами великих. И почему я столько лет пренебрегала маминым опытом?!

Но, вообще-то, личный помощник — не предел мечтаний. Тем более не моих. Мне, выросшей в Эмиратах, разговаривающей на арабском, как на родном диалекте, с почти совершенным знанием культуры, тут определенно не место, потому что я могу намного больше. Да я вообще согласилась здесь поработать только из-за возможности уехать. Да, заработная плата здесь выше моих ожиданий, но это всего лишь приятный бонус. Еще раз, моя мама была очень уважаемым ученым, высокооплачиваемым, и нужды я не испытываю. Отнюдь!

Так и тянет высказать все этому местному божку, развернуться и уйти. Только разочарование Клинта останавливает.

За спиной Эперхарта я замечаю, как Боуи, округляя глаза, мотает головой. Черт меня дери, я начала спорить с начальником, несмотря на предупреждение этого парня вообще ни с кем тут не спорить. Ох и прав он был. Но ведь я такая. Вспыльчивая, как и, наверное, все рыжеволосые люди. И если это синоним непрофессионализма — что ж, большой босс не так уж голословен.

— Я вас поняла, мистер Эперхарт. Не смею отвлекать дальше.

Смерив меня на этот раз подозрительным взглядом, большой босс отворачивается от меня и движется дальше по коридору. В какой-то момент, немного отстав, я замечаю, как Боуи незаметно показывает мне поднятый вверх большой палец. Так он пытается меня подбодрить и сказать, что я сумела закрыть рот до того, как договорилась до непоправимого. Но я точно знаю, что не молодец. Совсем-совсем не молодец.

То, что Эперхарт действительно крут, я понимаю по тому, как он приветствует арабов. Оставляя за дверями всю свою холодность и европеизированность, он принимает гостей по их законам. Целует каждого из четырех мужчин в щеки, даже тепло обнимает господина Кайеда — главного среди этих людей. И если раньше я видела босса только хмурым, то сейчас его лицо лучится, казалось бы, совершенно искренней улыбкой. Боуи также целует каждого из мужчин, но при этом он как раз не в своей тарелке. Затем Эперхарт представляет мне мужчин, и только после этого им — меня.

Но затем что-то идет не так: Эперхарт, нарушая арабские традиции, везде приглашает их пройти первыми. И если бы не прошлый разговор, я бы могла это списать на его ошибку, но тут до меня доходит, что происходит на самом деле. Арабы потратили его бесценное время, нарушив тем самым золотое правило Эперхарта, и он решил ответить им тем же, наняв для переговоров молодую симпатичную незамужнюю женщину, которая одним лишь чудом не появилась в офисе в короткой юбке и в блузке с открытыми руками. Это все-таки подстава. Входя в конференц-зал, я сверлю начальственную спину ненавидящим взглядом и сажусь на место секретаря по левую сторону от стола, рядом с Боуи. Тот застыл с открытым ежедневником в руках и выглядит в точности как настроенный на нужную частоту приемник. Разве что уши вперед не потянулись.