Контракт на молчание

Но Райан внимания на мои слова не обращает.

— С одной стороны, безумно хочется делать с тобой такое, что окончательно отучит краснеть. С другой, это очень освежающее разнообразие. Сейчас уже никто не краснеет.

— Я сейчас уйду.

— Ты в курсе, что румянец у тебя выступает даже на спине? И груди.

Я упираюсь локтями ему в грудь и с силой отталкиваю. Вот уж чего я не прощаю, так это разговоров о своей способности краснеть. К моему удивлению, Райан отступает без сопротивления. Чувство мрачного удовлетворения смешивается с разочарованием во взрывоопасный коктейль. Сложные мы существа — женщины.

Но бдительность я потеряла слишком рано. Мне следовало догадаться, к чему он завел этот разговор. Потому что едва я слишком увлекаюсь попытками привести свой внутренний мир к некоему равновесию, как между сведенных бедер втискивается мужское колено, а мгновением позже внутренней части бедер касаются губы.

— Нет! — в панике восклицаю я.

— Ну слава богу, а я уж думал, не дождусь твоего коронного «нет».

Не знаю, как ему так ловко удается перемежать слова с поцелуями, но болтовня каким-то чудом распаляет даже сильнее молчания. А я привыкла молчать. Клинт говорил, что это его сбивает.

— Так что теперь?

— Душ! — восклицаю я как самое очевидное.

— Да, конечно, как же без него, — иронично тянет Райан и, вопреки этим словам, накрывает губами…

Из моей груди вырывается стон. Тело сводит судорогой, заставляя изогнуться, приподняться, вцепиться ему в волосы. Господи помоги, для чего я делаю это? Нужно все наоборот. Нужно — оттолкнуть. Еще одно долгое движение языка, и я снова падаю на подушки. Вообще все позабыто. Кроме одной-единственной потребности, имя которой — Райан. Я начинаю опасаться, что мне никогда не будет достаточно этого мужчины. Он — причина моего бесконечного голода, самого сладкого сумасшествия.

Он оставляет меня в покое распаленную и неудовлетворенную, а еще окончательно смущенную. Все перепуталось и в голове, и в теле.

Толчок, и я, вскрикнув, оказываюсь его снова. Рвано, пьяно, жадно я тянусь к его губам языком, но не получаю того, что хочу, потому что новый удар изнутри выжигает все мысли, замещая их потребностью стонать. Именно с Райаном я впервые поняла, что не такая уж нежная и хрустальная, как думала. Но вместе с этим меня топят и сожаления. Возможно, он меня изменил, а я его? Я для него никто, просто забавная симпатичная мордашка, с которой будет интересно поиграться и отдать назад. Клинту.

Сознание уже теснит знакомое тягостное марево, но у меня достает контроля загадать: пожалуйста, если я для него хоть что-то значу, пусть он издаст хоть какой-то звук. Стон, крик, рык, да хоть ругательство — неважно. Только не вздох, коего я удостаивалась до этого.

Я всматриваюсь в лицо Райана, стараясь уловить момент. Сейчас для меня это важнее всего. Но неминуемо проигрываю и проваливаюсь в гулкую пустоту удовольствия. Мне не хочется кричать, не хочется отдавать ему больше, чем он готов подарить мне, но ничего не выходит. Даже прокушенная губа не помогает сдержать мольбы и стоны. И во всем этом я опять одна. Ни единого звука, он как будто даже дыхание контролирует.

Я вся дрожу, тело ватное, непослушное, чужое, усталое и счастливое. А я — нет. Меня не покидает ощущение, что я проиграла. Я так мало в этом смыслю, что даже не могу понять, где именно проиграла. Или что. В смысле, что кроме собственного сердца.

— Тебе хоть бывает со мной хорошо? — спрашиваю я, едва придя в себя. Старательно не гляжу на Райана, потому что не знаю, что увижу.

— Странный вопрос. А иначе зачем бы все это?

Он у меня спрашивает. Да я понятия не имею! Но ведь я тоже зачем-то говорила Клинту, что мне с ним хорошо, даже не представляя, где находится это самое «хорошо». Однозначно, у Эперхарта совершенно иной случай, но что-то ведь заставляет его контролировать себя так, будто от этого жизнь зависит. Или нет. Или ему просто… так же, как мне с Клинтом.

— Я хочу еще искупаться. Можно?

— Не нужно спрашивать.

Я ухожу, но на этот раз даже не вспоминаю о необходимости прикрыться. Мне вообще становится на удивление безразлично происходящее. И даже немного нервирует то, что за спиной слышны шаги.

Привыкать к Райану Эперхарту в неформальной обстановке так же сложно, как и на работе. Один момент я порхаю от счастья, а на следующий уже лечу вниз, сброшенная оттуда им же. Ровно не бывает. За прошедшую ночь я понимаю, что могу делать с его телом что угодно, не обязательно в сексуальном плане, но в душу лезть категорически запрещено. При этом сама я могу что-то рассказать и даже получить вдумчивый ответ. Вот только без взаимности эта… опция отталкивает.

Я просыпаюсь рано утром, прижавшись к боку Райана и, удостоверившись, что он спит, рассматриваю. Тихо, как мышка. Темные густые брови с парой жестких седых волосков, капризные губы, длинные ресницы, расчерчивающие стрелами теней скулы в утреннем свете…