Контракт на невинность

— Отпустите меня. Пустите! — я дергаю руки, скованные наручниками, чувствуя, как по запястью стекает капля крови из-за того, что этот ублюдок слишком резко сорвал пластырь, — вы меня лишили девственности. Вы… черт, — я ругаюсь, потому что из-за моих телодвижений, между ног неприятно вспыхивают отголоски пережитой боли, — вы это не поняли? Мне было больно!

У этого убийцы такие связи, которые позволяют поднять даже такую мелочь, как поддельная справка от гинеколога? Как? Как они это определили? Или Валя проболталась?

— Зашилась? — усмехается Камиль. В полутьме, когда он встает с постели, я не могу угадать его эмоции, потому что тень полностью скрывает лицо убийцы. Он разъярен? Оскорблен? Что он со мной сделает?

Какой же бред. Он считает, что я восстановила девственность?

— Нет, я…

Он одевается. Подходит ко мне и на запястьях щелкают наручники, освобождая меня. Я испуганно хватаю одеяло и натягиваю на грудь.

— Пошла вон, — равнодушно и коротко произносит мужчина, — через пять минут тебя тут не должно быть.

— Деньги отдайте, — сквозь зубы цежу я и слышу тихий смех.

— Охренеть. Такой наглой шлюхи я еще не видел. Нет. Я платил тебе за девственность. Могу отсканировать эти полмиллиона — потом сама вырежешь. Фальшивые бабки за фальшивую невинность.

— Я действительно была невинна, — выпаливаю я, чувствуя заполняющее меня отчаяние, — вы серьезно?!

— Когда-то, вероятно, была.

Я подползаю к краю кровати. Хватаю с пола платье, и быстро надеваю его прямо на голое тело — лишь бы прикрыться.

— Послушайте, — произношу вкрадчиво я, хотя голос дрожит, и я вот-вот готова сорваться в истерику. Мне просто не может так не везти. День назад я думала, что меня изнасиловали. Сейчас, получается, что меня не тронули, однако, человек, забравший мою невинность, относится ко мне, как к мусору. Как к шлюхе настоящей, ей-богу. Даже его взгляд красноречив, — справку заказывала действительно Валя. Я знаю, что она фальшивая. Просто поджимали сроки, да и я не собиралась в самом деле продавать себя! Не идти же мне было ради этого за настоящей справкой?!

— Тебе повторить еще раз? — в голосе Камиля появляется холодок, — я сказал — пошла вон.

— Будь ты проклят, — шепчу я, прикрыв глаза, — тогда плати за секс. Я же шлюха. Без денег не уйду.

Он сломал мои моральные принципы, заставив продать себя, переступить через стыд и страх, через чувство унижения. И теперь вышвыривает, словно котенка. Черт, нет. С котенком бы так не поступили. Я для него что-то мерзкое. Но я не могу уйти просто так, вернуться к Ляле, которую я оставила впервые ночевать одну, и… и что, жить дальше? Думать, что просто гульнула этой ночью… Выпила вина, потеряла девственность. Прекрасно.

Воздух вокруг меня накаляется. Я открываю глаза и отшатываюсь — потому что передо мной стоит Камиль.

— Скажи спасибо, что я с тебя не требую расплатиться за деньги, которые я простил Городецкому, — тихо произносит он, и я снова чувствую исходящую от него опасность. Напряжение, от которого гудит воздух, — ты шлюха. Да. Призналась. Перестала ломать комедию, теперь вали. Я не люблю обижать малолетних девок, вроде тебя, даже если они те еще врушки. Но если задержишься — реально заставлю отрабатывать. Тебе не понравится это.

— Нет. Давай, — горло перехватывает спазмом от безумной смеси чувств — злости и отчаяния, — отработаю и заработаю еще больше. Ты мне заплатишь за всё. Или выйду отсюда и… напишу заявление об изнасиловании.

О, боже. “Ты дура, что ли?” — комментирует адекватная часть сознания, когда я со злости выпаливаю эти слова, пришедшие ко мне за миллисекунду. Злость даже не позволила мне их обдумать. Он убьет меня точно, и Ляля останется одна. Что я за идиотка?

На губах Камиля плавно расцветает саркастичная усмешка. Он смотрит на меня так, как будто думает “я ослышался, мать твою, или она реально это спорола?”.

— Сотрешься, — выплевывает он с иронией одно короткое слово, — отрабатывать. Дьявол, солгу, если скажу, что твоя наглость меня не восхищает. Или ты так быстро пьянеешь с бокала вина и становишься неадекватной?

— Я это сказала со злости. Потому что… — я трясу головой, — это неправда. Ни в какую полицию я не пойду или ты меня убьешь.

Да и я на своей шкуре уже ощутила, что это бестолку — заявлять об изнасиловании.

Он кивает на дверь.

— Вперед. Двигай ногами, наглая курица.

Что ж… главное, что я вернусь домой живой. Ярость отпускает меня, позволяя мыслить трезво, и я обреченно, разворачиваюсь, направляясь к выходу. Босиком, без белья. Черт побери, да и ладно. Лишь бы просто уйти и не ляпнуть что-то еще.

В коридоре я оглядываюсь. Он отпустил меня одну и даже не собирается следить за мной. Мой путь лежит мимо гостиной. Что, если, я…

Нет, бред. Не стоит этого делать, Ева.

Но это дело пары секунд.

Отчаяние снова перевешивает голос разума. Сейчас я напоминаю себе человека, угодившего в болото: ему стоит замереть и ждать помощи, но вместо этого он яростно пытается выбраться, отчего трясина с каждой секундой затягивает его глубже и глубже. И вот я делаю очередной рывок, который может стать смертельным.