Контракт на невинность

— Трагически погиб сегодня ночью владелец биофармацевтической компании “Инофарм”, — спокойно вещает с экрана диктор, за спиной у которой я вижу отчетливо фотографию того самого человека на инвалидной коляске, который угрожал мне и Камилю, — по предварительной версии, взрыв в загородном доме Ефремова прогремел из-за утечки газа. Напомним, что “Инофарм” весной получила крупные инвестиции от правительства. Компания знаменита своими разработками в области генной терапии для лечения онкологических и генетических заболеваний…

— Ева, — внезапно громкий голос отца пугает меня, и я вздрагиваю. Он кивает мне на штаны, — ты чего? На себя чай льешь.

— Я… — вырывается у меня, и, опустив взгляд вниз, я понимаю, что действительно чай из кружки струйкой стекает на меня. Только плотная одежда спасает от ожогов, и я убираю руку с кружкой от себя, — ой. Я просто задумалась.

— Ев, дай хоть сто рублей на такси, — подает голос сестра, вернувшись на кухню и окончательно отвлекая от новостей, и попыток подумать про Камиля, — я так спать хочу, что на танцы не доеду. Усну.

— Нет, — я хмуро смотрю на нее, — хватит транжирить деньги. Это уже третий раз за неделю. А позавчера я тебе давала деньги на покраску.

— Ну пожалуйста!

— Нет! — я ставлю кружку на стол перед отцом, который приподнимает недоуменно брови, и отряхиваю штанину, — пешком сходи. Тогда точно взбодришься. Всё! Я переодеваться и не смотри на меня так.

— А сама на такси вчера ездила, — бормочет недовольно Ляля.

— Я на собеседование опаздывала, — шиплю я, покидая кухню и бросив взгляд на телевизор.

Дьявол, новости закончились. Теперь там показывают репортаж наводнение в Японии. А было ли что-нибудь сказано про Камиля? Я хотела бы услышать хоть одну короткую фразу про него, понять, что он в порядке. Просто любую фразу. Удалось ли ему получить наследство, выполнив все условия? Или эта компания — и есть часть его наследства, и ему пришлось прибегнуть к убийству?

Я быстро открываю на телефоне браузер, и, натягивая одной рукой новые джинсы, второй лихорадочно листаю новости. Нет. Ничего про Камиля. Короткие новости о смерти этого Ефремова и все. И про падение акций компании. Это всё.

Видимо, моя судьба — иметь мужа, но не знать о нем ровным счетом ничего. Камиль как был для меня загадкой, когда я жила у него, так и остался ею… навсегда.

Перед выходом я наспех расчесываюсь. Положив щетку на тумбу, я отмечаю на автомате, что у меня перестали выпадать волосы. Когда у нас не было денег, и я вечно попадала в больницы то оставляла на расческе целые клочья — иногда было страшно даже облысеть… теперь они выглядели блестящими и здоровыми, да и я, честно говоря, перестала походить на задолбанную моль.

К институту я приезжаю с большим опозданием. Выскочив из автобуса, я ускоряю шаг, понимая, что уже прошло двадцать минут с начала пар. Хотелось бы получить зачеты автоматом, но из-за моих пропусков это уже вряд ли! Я надеялась, что преподаватели сжалятся надо мной, забыв про прогулы, но после сегодняшнего опоздания… вряд ли.

Спину словно по-настоящему обжигает пламенем. Я едва не спотыкаюсь, когда в голове мелькает мысль "обернись!". Замедляю шаг и растерянно оборачиваюсь, стоя на ступеньках института.

Сначала я думаю, что у меня развилась паранойя, когда обвожу взглядом пустую площадь перед институтом, над которой только вороны, каркая, летают.

И только когда я смотрю вдаль, то замечаю припаркованную у дороги знакомую машину. Сердце громко делает "бух!" в груди. Одно из окон опущено: водитель курит, расслабленно высунув наружу знакомую татуированную руку с дымящейся сигаретой.

— Камиль, — шепчу я.

Эпизод 44

Ох, черт с ним, с автоматом. Я, бросив взгляд еще раз на время, спускаюсь по ступенькам, и бегу к черной машине. Надеюсь, преподаватель не решит сейчас выглянуть в окно, которое как раз выходит на эту сторону, и не увидит, как его любимая студентка уносится подальше от института во время его пары.

“А если Камиль ждет кого-то? Например, какую-нибудь девчонку, которую тоже чисто случайно подцепил, пока вы не виделись?”

“А если он не захочет со мной разговаривать?”

Самый большой страх — радостно бежать к человеку, а потом выслушивать, как он тебя отшивает. Но мне приходится переступить через него, потому что я хочу сказать кое-что Камилю, прежде чем мы больше никогда не увидимся.

Подошвы кроссовок отстукивают последние метры до машины Камиля, а ветер бросает в мою сторону запах дождя и дыма, одеколона и запах тепла из кожаного салона. Нога запинается за выбоину на асфальте, и я с размаху падаю прямо рядом с машиной.

Лицом вниз.

— Боже, — выдаю я и слезы брызгают из глаз, когда я трогаю рукой счесанный подбородок, — о-ох…

— Дьявол, — слышу я над головой. Хлопает дверь с другой стороны машины. Я вижу ботинки Камиля, как они обходят машину и останавливаются возле меня. Медленно подняв взгляд, и скользнув им по длинным ногам мужчины, я растерянно смотрю на него.

— Я тут это…