Контракт на тело

Медицинский центр оказывается самого высокого класса. Хотя кто знает — может, бывают и круче. Я и в таких-то не бывала никогда. На ресепшн Александр называет фамилию заказчика, и меня провожают в отдельную палату. Даже рубашку медицинскую выдают. Сервис тут, конечно, аховый. О таком можно только мечтать — не ты ходишь, сдаешь анализы по кабинетам, а к тебе приходят. Берут кровь, мазки. Делают узи, а затем меня смотрит гинеколог. Цикл как раз только начался, так что мне сразу назначают противозачаточные уколы.

— Скажите, а долго мне еще тут сидеть? — спрашиваю у очередной медсестры.

— Скоро будут готовы ваши анализы, тогда и продолжим.

— Понятно.

Снова приходится ждать. Оказывается, даже в престижном центре анализы не готовятся за несколько минут. Спустя примерно час ко мне приходит одна из медсестер и просит лечь на кушетку.

— А теперь что?

— Укол сделаем и продолжим, — отвечает она, перетягивая руку жгутом.

Вздыхаю и послушно позволяю вколоть мне очередной шприц. Чтобы не чувствовать боль, пытаюсь подумать на отвлеченные темы. Но в какой-то момент чувствую, что что-то идет не так.

— Простите, — говорю заплетающимся языком. — Кажется, у меня голова кружится…

А потом — очередной провал.

— Девушка, как вы себя чувствуете? — доносится до меня голос, будто из-за стены. Морщусь от странного чувства — словно хочу проснуться, но никак не могу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что? — спрашиваю пересохшими губами.

— Просыпайтесь, милая, — раздается уже громче. — Давайте, давайте. Нужно открыть глазки, чтобы наркоз отпускал.

— Наркоз?

— Конечно, наркоз. Ты ж теперь снова целехонькая, как девочка.

Моргаю и тру глаза руками, пытаясь ухватиться за мысль.

— Девочка? Что значит целехонькая?

— Гименопластика, — чуть не по слогам повторяет медсестра. — Порадуешь своего мужчину, — подмигивает мне.

Какого мужчину? Почему порадую? И что за знакомое слово, сути которого никак не могу уловить?

— Ты пока полежи, но старайся не засыпать, — говорит напоследок женщина и уходит.

Оглядываюсь по сторонам — я все еще в той же палате. Последнее, что помню, — укол. А дальше — темнота. Прислушиваюсь к своему телу — вроде все в порядке. Пытаюсь приподняться, и тут между ног появляется небольшой дискомфорт. В голове медленно начинает складываться картинка.

Укол. Наркоз. Гименопластика. Девочка…

Осознание накрывает холодной волной. Дежнев что, восстановил мне девственность без моего согласия?! Вот ублюдок-то! А говорил — не извращенец! Собираю мысли в кучу. Сейчас истерить бессмысленно, да и не в том состоянии я сейчас, чтобы устраивать возмущение. Вскоре ко мне заходит врач, что осматривал на гинекологическом кресле.

— Как себя чувствуете? — спрашивает заботливым тоном.

— Все хорошо, спасибо.

— Нигде не болит?

— Немного там… — многозначительно опускаю взгляд.

— К вечеру пройдет. Но я выпишу вам обезболивающее. — Врач что-то черкает на листке бумаги. — Только не злоупотребляйте.

— Хорошо, я поняла.

— Через полчаса медсестра принесет выписку, и можете ехать домой.

Переодеваюсь обратно, мысленно прикидывая, какими выражениями выскажу ублюдку все, что о нем думаю.

На обратном пути несколько раз меняю тактику для будущего разговора по душам. И, кажется, у меня почти получается взять себя в руки. Поднимаюсь в комнату, что мне щедро выделил хозяин дома. И хотя я вроде успокоилась, все равно чувствую приступ злости. Черт, я даже дыхательную гимнастику делаю, вспоминая то немногое, что когда-то мне рассказывала Лиза про йогу. Все, чтобы сдержаться и не наломать дров. Но весь мой самоконтроль сваливает в закат, стоит Денжневу заявиться ко мне в комнату. Без стука. Опять.

— Ты! — подскакиваю ему навстречу. — Ты совсем спятил! Какого ты приказал пришить мне обратно все?! Какое ты право имеешь распоряжаться моим телом?! Целку захотелось? Так надо было покупать такую! Потому что я прямо этими пальцами, — демонстративно поднимаю руку, — исправлю твою изврещенную прихоть!

Не успеваю даже глазом моргнуть, как оказываюсь прижата к стене мужским телом. Рука сжимает мое горло так, что я едва могу вдохнуть.

— Что я говорил о правилах? — цедит Илья. В его глазах нет ничего человеческого. Похоже, он реально в бешенстве. Судорожно пытаюсь сообразить, что делать с диким зверем, в которого он превратился в мгновение ока. — Так сложно запомнить, что ты не должна раскрывать свой рот?

— Я… Я… — хватка на шее усиливается, и я могу лишь хрипеть.

— Трудно запомнить одно гребаное правило, да? — В его глазах вдруг мелькает боль, и он резко отпускает меня, продолжая нависать. — Придется наказать тебя, плохая девочка, — шепчет, наклонившись к уху.

— И что сделаешь? Трахнешь? Для этого меня латали — чтоб наказал пожестче? — выплевываю в ответ, не успевая сдержать порыв.

Дежнев отстраняется, смотрит на меня порочным взглядом и как-то нехорошо ухмыляется.

— Мне не обязательно лишать тебя лживой невинности, девочка. У тебя же есть еще пара отличных мест, куда можно поиметь, правда?