Контракт на тело

В этот момент его зовет дочка, и Андрей уходит к детям. А я растерянно обдумываю его слова. Хочу ли я согласиться на его предложение? И главное — стоит ли? Я уже не та наивная девочка, которой была пять лет назад. И не имею права бросаться в омут с головой. Но, видя, как радостно улыбается Кирилл этой девочке, как они бегают, держась за руки, не могу сдержать улыбки. И, кажется, окончательно сдаюсь, решив все-таки рискнуть. В конце концов, мы всегда сможем уйти, если что-то пойдет не так.

— Мам! Иди к нам! — зовет Кирюша.

Поднимаюсь и иду навстречу к сыну. Тот хватает меня за руку и ведет к песочнице, где Даша с папой уже вовсю строят свой замок. Что ж, возможно, подруга права и мне стоит перестать ограничивать себя жесткими рамками и позволить немного расслабиться. И кто знает, что из этого выйдет…

Эпилог 2

Видеть Рианну и больно, и радостно одновременно. Невозможно описать словами то, что я сейчас испытываю. Я даже не сразу понимаю, почему мы приходим именно на детскую площадку. Первый порыв — бежать к ней. Даже с расстояния вижу, как повзрослела моя девочка. Но стоит сделать шаг вперед, вижу, как к ней подбегает мальчуган лет четырех за руку и смеется.

— Это?.. — беспомощно смотрю на Володю, пытаясь понять, верно ли я думаю.

— Да. Это она. С сыном, — совершенно спокойно произносит тот.

— Ты не говорил, — сипло произношу, снова вглядываясь в лицо любимой. — Кто отец?

Мысль, что Рианна пошла дальше и построила свою жизнь без меня, оказывается неожиданно болезненной. Хотя я ведь и сам желал ей этого.

Когда пришел в себя после выстрела, оказалось, что прошло почти полгода. И все это время я был в коме — фактически в шаге от ухода за черту. Володя тогда вкратце сообщил, что с Рианной все в порядке — она в безопасности. И я снова отключился. Следующие две недели сознание возвращалось урывками. Меня успокаивало одно: с моей девочкой все в порядке. Знал, что Володе можно доверять. Лишь когда состояние стабилизировалось, тот рассказал, сколько времени прошло на самом деле и что для всех я теперь фактически мертв.

Мне понадобилась пара дней, чтобы осознать все и решить, что делать дальше. Прогнозы врачей были неутешительными: пуля задела позвоночник. Некритично, но ходить я не мог. А восстановление могло занять годы. И все равно не принести результатов. В те дни мне было плевать на бизнес. Я даже не вспоминал о нем — лишь однажды спросил у Володи по поводу оплаты счетов, но он уверил, что моих средств хватит на все. У меня не было причин не верить ему. А Рианна… Я решил, что инвалид ей не нужен. Вбил себе мысль, что должен отпустить молодую девушку, позволить жить своей жизнью.

Впервые я почти сдался. Мне было плевать, что будет со мной, — знал, что Володя приглядит за Ри, поможет с деньгами и бизнесом. Когда узнал о том, как проходило оглашение завещания, мог лишь беспомощно сжимать кулаки. Я ведь не думал, что так быстро могу сыграть в ящик. Не успел изменить то, что понял лишь накануне. И поэтому тоже не особенно стремился возвращаться в жизнь Рианны. Меня поглотила такая апатия, что даже злости на Вересова, который в итоге получил огромную часть моего наследства в качестве инвестиций, не было.

Пока однажды Володя не намекнул прозрачно на то, что у Садилова остались кое-какие помощники, которые вполне могут дотянуться до моей девочки. Друг в красках поведал, что упрямая девица напрочь отказывается видеть опасность и лишь отмахивается от его наставлений. А я был привязан к больничной койке и ничего не мог сделать. Пришлось взять себя в руки и заняться реабилитацией. Возраст давал о себе знать — все шло медленно. Кроме того, Вова настоял, что нужно сделать пластику лица. Да, я не изменился до неузнаваемости — лишь немного, чтобы не быть самим собой.

Долгих два года я шел к этому дню. Не хотел появляться перед Ри немощным стариком — контролировал ее безопасность через друга. Хотя, честно говоря, я не планировал встречи с ней. Думал, посмотрю со стороны и лишь продолжу обеспечивать ее безопасность и дальше. Отпущу. Снова…

Но сейчас, глядя на нее с сыном, понимаю, что был идиотом. Я столько времени привыкал к мысли, что у нее другая жизнь, что счастлив за нее, что так будет правильно. Но стоило увидеть это своими глазами, и злость, смешанная с болью, начала отравлять меня.

— Кто отец? — зло повторяю вопрос, обернувшись к Володе. На его лице безмятежное выражение. Словно он не замечает проблемы вовсе.

— Ты.

Кажется, из меня разом выкачали воздух — я даже вдохнуть не могу нормально. Я ждал чего угодно: что она вышла замуж, что это ребенок какого-то одногруппника или еще что-то похуже. Но это…

— Ты врешь, — единственное, что приходит мне в голову.

— Смотри сам. — Друг протягивает мне фото — на нем Ри в обнимку с мальчишкой. И я понимаю, что он — вылитый я в детстве. Разве что глаза у него от мамы.

— Почему? — спрашиваю его, смаргивая слезы. Черт, я ведь плакал последний раз, когда узнал о самоубийстве Али! Никогда после этого! А тут…

— Ты бы не удержался вдали от нее, — просто отвечает Володя.