Контракт на тело

– Мы бы хотели подписать бумаги. Они должны быть приготовлены заранее.

– Конечно-конечно.

Какое-то время он ищет в папке среди файлов, а мне становится все жарче. Кажется, кондиционеры в помещении работают с перебоями. Неужели на мероприятии такого уровня такой прокол с оборудованием?

– Киса, поможешь мне? – доносится до меня голос Ромыча.

– Что?

– Давай подпишем вместе, – терпеливо повторяет он. – Поучаствуешь тоже.

– В аукционе? – зачем-то уточняю я.

– Да, детка. В нем самом.

– А что нужно? – спрашиваю, слегка запинаясь. Жара становится почти невыносимой.

– Просто поставить подпись.

Он подает мне лист, испещренный строчками. Но то ли шампанское сильно ударило, то ли жара так на меня влияет, но никак не получается уловить смысл написанного. – Я уже подписал, кисунь, – добавляет он, показывая на свою подпись.

Это успокаивает. Раз Ромка участвует, значит, ничего противозаконного быть не может. Наклоняюсь и быстро черкаю закорючку на листе.

– Вот, – отдаю листок обратно.

– Какая ты у меня умница, – довольно улыбается Ермолаев. – Пойдем готовиться? Скоро начало.

Мы куда-то идем, но ноги слушаются все хуже. С одной стороны, мне нехорошо, но с другой – такая легкость во всем теле, что я никак не приспособлюсь к этому состоянию.

– Ром, – шепчу я, – мне что-то нехорошо.

– Потерпи, детка. Сейчас, почти пришли.

Он заводит меня в комнату, кажется. В глаза бьет очень яркое освещение где-то впереди. Окружающие образы сливаются в смазанное пятно.

– Мне так жарко, – жалуюсь ему, пытаясь обнять парня.

– Тогда надо раздеться, – хрипло предлагает Ермолаев. Умом понимаю, что делать это на вечере, пусть и где-то в закромах, не стоит. Но он так соблазнителен…

– Раздень меня, – соглашаюсь тихо.

– Как скажешь, киса…

Дальше мы идем на свет. Он так слепит, что я ничего не вижу. Рома ведет меня за руку, останавливает. Кружит, тянет повернуться. Послушно выполняю все, что он хочет. Слова сливаются в единую кашу – у меня словно вата в ушах. Ничего нельзя разобрать. В какой-то момент чувствую, как платье соскальзывает по моему телу, оседая тряпкой у ног. Свет по-прежнему слепит меня, но в теле такая легкость, что я продолжаю улыбаться, совершенно не стесняясь своей наготы. Чувствую легкие прикосновения мужских рук – кажется, Рома все же решил продолжить начатое.

Последнее, что я помню, – жаркий шепот и какой-то гул голосов. А дальше меня накрывает темнота…

9. Илья

Разозлил ли меня побег девчонки? Скорее, вызвал досаду. Теперь действительно придется напрячься, чтобы загнать игрушку в угол. Жаль, я надеялся на ее благоразумие.

Решаю взять паузу в несколько дней. Пусть понервничает. Ожидание иногда хуже самого наказания. А то, что девчонка испугалась, было видно по ее взгляду. Хотя и храбрилась, все-таки сделала неверный выбор.

Глупая игрушка.

До самого вечера торчу в головном офисе. Работа стала уже привычным средством от гнетущего чувства внутри. Панацея, спасающая на несколько часов.

– Илья Владимирович, Конохов звонил. Напоминал о приглашении, – говорит Владислава, моя секретарша, занося ведомости, которые я просил.

– Спасибо, а где оно? – рассеянно уточняю, пытаясь вспомнить, куда именно приглашение.

– На столе, поверх договоров на подпись.

– Отлично, спасибо.

Женщина уходит, а я разглядываю темный конверт, украшенный золотистыми вензелями. В памяти никаких ассоциаций. Странно, вроде не планировал никуда выбираться. Да и с чего это Конохов вдруг куда-то позвал меня?

Достаю из конверта красивый прямоугольный картон. Адрес и время. Ни слова больше.

Не сразу, но все же понимаю, что именно за вечер будет завтра. Пару месяцев назад зависали в бане с этим самым Коноховым Константином Андреевичем. Ушлый мужик. Но в нашей среде иные и не удерживаются на плаву. Так вот он рассказал о неких благотворительных вечерах, на которых выставляются очень любопытные экземпляры. Честно говоря, к предметам искусства я равнодушен. Все, что куплено мною, скорее удачное вложение средств. Не более. Но Константин тогда, кажется, упомянул, что это куда более интерсно, чем современная мазня. А я, кажется, сказал, что был бы не прочь посмотреть.

Что ж, почему бы и нет? В конце концов, надо и развеяться. А уж после можно будет вплотную заняться дикой куколкой. Очевидно, что приручение пройдет куда сложнее, чем я предполагал изначально.

Домой приезжаю затемно. Чувство неудовлетворения грызет изнутри. Я же рассчитывал, что уже сегодня заполучу свою игрушку. И даже продуктивный рабочий день не задавил это.

– Завтра вечером отвезешь меня на благотворительный вечер, – говорю Владимиру, перед тем как выйти из машины. – До обеда можешь быть свободен.

– Понял, – отвечает он.

Дома встречает тишина. Я уже привык к этому. Когда Аля покинула меня, я остался совсем один. Поначалу дом казался мне огромным и бестолковым. Но со временем это стало обыденным. Как безразличие к женщинам. Нет, я не перестал получать удовольствие от секса. Все работало и продолжает работать, как надо. Просто имею их, не запоминая лиц, цвета глаз. Просто механика, просто физиология.