Контракт Паганини

— Рафаэль Гуиди живет в Монако, но если хочешь с ним встретиться, надо выходить в море, насколько я поняла, — рассказывала Анья. — Сейчас он почти все время проводит на своей мегаяхте «Тереза». Его можно понять. Яхту строили пятнадцать лет назад на верфи «Люрссен» в Бремене, она — самая дорогая в мире.

Маленькая фотография из французского «Вога» изображала похожее на фарфоровый наконечник дротика судно в открытом море. На развороте под заголовком Lion еп Cannes(«Лев в Каннах») — одна из вечеринок Каннского фестиваля на борту роскошной яхты. Мужчины в смокингах. Кевин Костнер беседует с Сальмой Хайек, а Гуиди стоит между своей женой и известной моделью из «Плейбоя», шведкой Викторией Сильвстедт. Позади него двое телохранителей с ничего не выражающими лицами. В многочисленных окнах столовой видна гавань. С потолка свисают клетки с туканами, а посреди столовой — клетка с крупным львом.

Вырезки снова вернулись к Анье, и она спокойно предложила:

— Давайте послушаем вместе… Бельгийская контрразведка записала телефонный разговор между итальянским прокурором и Сальваторе Гарибальди, бригадным генералом итальянской армии.

Анья торопливо раздала перевод расшифровки и вставила флэшку в компьютер Карлоса, затем нагнулась и щелкнула по значку звукового файла. Программа открылась сразу же, кто-то быстро заговорил по-французски. Диктор монотонно перечислял обстоятельства разговора — место, дату и время. Потом послышались металлический щелчок и далекий телефонный гудок.

Что-то затрещало, и через мгновение отчетливый голос произнес:

«Я готов начать предварительное следствие». Это говорил прокурор.

«Я никогда не буду свидетельствовать против Рафаэля, даже под пытками…»

Голос Сальваторе Гарибальди пропал, послышался треск, стало тихо, потом голос снова появился — но слабый, словно за закрытой дверью.

«…с дульным тормозом и ракетные установки без отдачи… и до черта мин — противопехотные, мины замедленного действия, противотанковые… Рафаэль бы никогда… как в Руанде, ему это все равно. Там были дубинки и мачете — на этом денег не заработаешь. Но когда в Конго все перевернулось, он захотел присоединиться — решил, что там дело пойдет поживее. Сначала он вооружил правительство Руандийского патриотического фронта, чтобы подорвать силы Мобуту, а потом принялся закачивать тяжелое оружие хуту, чтобы столкнуть их с Патриотическим фронтом».

Сквозь шум прорвался странный писк, оборвался, и снова послышался голос генерала.

Генерал задыхался; он что-то пробормотал, и потом его голос снова зазвучал совсем близко:

«А насчет кошмара… я не мог поверить, что это происходит на самом деле. Я стоял рядом и держал ее потную ручку… Моя дочка… ей было четырнадцать. Такая красивая, нежная… Рафаэль… он сам все сделал, хотел резать ножом, кричал, что сделает мой ночной кошмар реальностью. Немыслимо».

Что-то странно затрещало, как будто послышался крик, лопнуло стекло, в записи пошли помехи.

«Почему некоторым хочется делать такое… Он взял мясницкий нож у телохранителя… дочкино лицо, ее милое…»

Гарибальди громко зарыдал, что-то простонал, потом прокричал, что не хочет жить…

Раздалось потрескивание, и запись кончилась. В кабинете Элиассона воцарилась тишина. Через окошки, выходящие на зеленые холмы Кронобергспаркена, в кабинет проникал легкомысленный свет.

— Эта запись, — сказал Карлос после недолгого молчания, — сама по себе она ничего не доказывает… в самом начале он говорит, что не собирается свидетельствовать, так что, подозреваю, прокурор закрыл предварительное расследование.

— Спустя три недели после этого телефонного разговора голову Сальваторе Гарибальди нашел в Риме какой-то собачник, — сообщила Анья. — Она валялась в канаве на Виале Гёте, позади ипподрома.

— А что там с дочерью? — тихо спросил Йона. — Что с ней случилось?

— Четырнадцатилетняя Мария Гарибальди до сих пор числится пропавшей без вести, — сухо ответила Анья.

Карлос вздохнул, буркнул что-то, подошел к аквариуму, с минуту смотрел на своих макроподов, потом повернулся к собравшимся.

— Ну и что прикажете делать? Вы не можете доказать, что оружие и боеприпасы отправляются в Судан, вы никак не можете связать исчезновение Акселя Риссена с Рафаэлем Гуиди. Дайте мне хоть какую-нибудь зацепку. Я могу поговорить с прокурором, но мне нужно доказательство, а не просто…

— Я знаю, что это он, — перебил Йона.

— …а не просто слова Йоны! — обозлился Карлос.

— Нам нужны полномочия и ресурсы, чтобы арестовать Рафаэля Гуиди за нарушение шведских и международных законов, — настаивал комиссар.

— И еще вам нужны доказательства.

— Мы их найдем.

— Вам придется убедить Понтуса Сальмана выступить свидетелем.

— Сегодня мы привезем его, но, подозреваю, его трудно будет заставить свидетельствовать, он все еще очень боится… так боится, что едва не покончил с собой.

— Но если мы арестуем Рафаэля, Сальман, возможно, осмелится заговорить. В смысле — когда успокоится, — предположила Сага.

— Нельзя просто так задержать человека вроде Рафаэля Гуиди. Нет ни доказательств, ни свидетелей. — В голосе Карлоса звучала настойчивость.