Контракт Паганини

17 Опасный человек

Летнее небо выгнулось высоко, но воздух становился душным, как будто собиралась гроза.

Йона с Эрикссоном припарковались возле старого магазина рыболовных принадлежностей, в окне которого, как всегда, выставили фотографию рыбака, поймавшего на этой неделе самого большого лосося в Стокгольме.

Зажужжал телефон. Комиссар увидел, что звонит Клаудия Фернандес. Он отошел в тенек, к фасаду, нажал кнопку и услышал слабый голос:

— Вы сказали, что я могу позвонить.

— Конечно.

— Я понимаю, вы всем так говорите, но я подумала… моя дочь, Пенелопа. Я хочу сказать… мне нужно знать, нашли ли вы что-нибудь, даже если она…

Голос Клаудии прервался.

— Алло? Клаудия?

— Простите, — прошептала она.

— Я полицейский следователь… моя задача — понять, с каким преступлением мы имеем дело. Пенелопу ищут морские спасатели.

— Когда ее найдут?

— Начинают обычно с того, что обследуют район с вертолета… одновременно прочесывают местность, но это не занимает много времени… так что сначала вертолеты. — Объясняя, Йона слышал, как Клаудия пытается подавить рыдания.

— Я не знаю, что делать, я… мне нужно знать, могу ли я что-то сделать, может, поговорить с ее друзьями.

— Вам лучше всего оставаться дома. На случай, если Пенелопа попытается связаться с вами…

— Она мне не звонит, — перебила Клаудия. — Я всегда была слишком сурова с Пенни, сердилась на нее, не знаю почему… я… я не хочу потерять ее, я не могу потерять Пенни, я…

Клаудия заплакала в трубку, попыталась справиться с собой, торопливо извинилась и отсоединилась.

Дом номер три по Санкт-Паульсгатан, в котором жила Пенелопа, располагался прямо напротив магазина рыболовных принадлежностей. Йона пошел к Эрикссону, стоявшему возле витрины с японскими комиксами и картинками манга. На полках теснились сотни фигурок «Хелло, Китти», головастых кукол-кошек с невинными мордочками. Переливчатая витрина разительно контрастировала с грязно-бурым фасадом.

— Маленькое тельце и огромная голова, — прокомментировал Эрикссон, указывая на «Хелло, Китти», когда Йона подошел к нему.

— Очень мило, — пробормотал Йона.

— А у меня пропорции другие: большое тельце и маленькая голова, — пошутил Эрикссон.

Йона, улыбаясь, коротко глянул на него и открыл широкую дверь подъезда. Оба стали подниматься по лестнице, рассматривая таблички с фамилиями, сверкающие выключатели и мусоропроводные люки. На лестничной клетке пахло нагретой пылью и овощными очистками. Перила заскрипели — это Эрикссон ухватился за них, идя следом за Йоной. Наконец оба поднялись на третий этаж. У Эрикссона от напряжения дрожали щеки, он утер пот со лба, прошептав извиняющимся тоном:

— Мне так неловко.

— Сегодня душно.

Возле звонка были следы клея, эмблема борцов с ядерными станциями, логотип Справедливой торговли [15]и пацифистский знак. Йона коротко взглянул на Эрикссона; серые глаза сузились. Комиссар прижался ухом к двери и прислушался.

— Что там? — прошептал Эрикссон.

Йона позвонил, не переставая вслушиваться. Немного подождал, потом достал из внутреннего кармана футляр и осторожно вскрыл замок отмычкой, проговорив:

— Может, и ничего.

Комиссар открыл дверь, но как будто передумал входить и снова закрыл ее. Он, сам не зная почему, знаком велел Эрикссону остаться возле двери. Снаружи донесся сигнал машины, развозящей мороженое. У Эрикссона сделался встревоженный вид, эксперт провел ребром ладони по шее. Йона передернул плечами, однако открыл дверь и спокойно вошел в квартиру. Газеты, рекламные листовки и письмо из Партии левых на коврике в прихожей. Воздух застоявшийся, тяжелый. Перед платяным шкафом — бархатная занавеска. Что-то загудело в водопроводных трубах, защелкало под обоями.

Комиссар даже не знал, почему потянулся за оружием. Он коснулся пистолета, но доставать его из кобуры не стал. Взгляд скользнул по кроваво-красным занавескам, потом переместился в коридор. Сдерживая дыхание, комиссар пытался разглядеть предметы за волнистым стеклом двери, ведущей в гостиную.

Он шагнул вперед, но ему тут же захотелось покинуть квартиру; чутье подсказало, что нужно запросить подкрепление. За волнистым стеклом что-то темнело.

Латунные трубочки занавески-«дождика» покачивались без звона. Йона увидел, как пылинки в воздухе изменили направление, поплыли в другую сторону.

Он в квартире Пенелопы не один.