Контракт Паганини

Неслунд доложил шефу государственной уголовной полиции Карлосу Элиассону, что останки их коллег, Леннарта Юханссона и Йорана Шёдина, идентифицировали. В обломках полицейского катера был найден еще один труп — вероятнее всего, Бьёрна Альмскуга. Оссиана Валленберга обнаружили мертвым возле собственного дома; в настоящее время водолазы направляются к месту крушения вертолета, принадлежавшего морским спасателям. Петтер считал, что все трое членов экипажа погибли.

Полиция пока не задержала преступника, но Пенелопа Фернандес жива.

Флаг перед полицейским управлением приспустили до половины флагштока — в знак траура; комиссар окружной полиции Маргарета Виддинг и шеф государственной уголовной полиции Карлос Элиассон провели короткую пресс-конференцию в зале возле стеклянной стены на нижнем этаже.

Комиссар Йона Линна не участвовал в конференции. Он вместе с Сагой Бауэр вошел в лифт и опустился на самый нижний этаж, чтобы встретиться с Пенелопой Фернандес. Пора было разгадывать загадки, пора было узнать, что стоит за всем происшедшим.

65 Глаза, которые видели все

На глубине пяти этажей под самым современным корпусом полицейского управления располагаются две квартиры, восемь гостевых комнат и два спальных помещения. Их построили, чтобы гарантировать руководству полиции безопасность во время кризисных ситуаций, военного положения и катастроф. Десять лет назад в гостевых комнатах жили свидетели, в адрес которых приходили угрозы.

Пенелопа лежала на койке, чувствуя, как похолодела рука — раствор из капельницы начали вводить быстрее.

— Это дополнительное питание, чтобы восполнить потерю жидкости и поддержать организм, — объяснила врач, Даниэлла Рикардс.

Она мягко поясняла свои действия, закрепляя катетер на руке Пенелопы.

Раны Пенелопы промыли и перевязали, поврежденную ступню зашили и взяли в гипс, ссадины на спине промыли и заклеили пластырем, а на глубокую рану на бедре пришлось наложить восемь швов.

— Мне нужно дать вам морфин, обезболивающее.

— Мама, — прошептала Пенелопа и облизала губы. — Я хочу поговорить с мамой.

— Понимаю-понимаю. Я передам.

Горячие слезы потекли по щекам Пенелопы, затекли в волосы, в уши. Она услышала, как Даниэлла просит медсестру подготовить инъекцию морфина-скополамина.

Комната была похожа на обычную больничную палату, только, может быть, лучше обустроенную. На тумбочке стояла ваза с простым букетом, на крашенных желтой краской стенах висели светлые картины. Симпатичная березовая полочка уставлена потрепанными книгами. Здесь у людей находилось время почитать, это ясно. Окна не было, но за драпировкой, изображавшей шторы, горела лампа. Так людей отвлекали от мысли, что они глубоко под землей.

Даниэлла ласково сказала, что они на время оставят Пенелопу, но что если понадобится помощь, можно нажать на светящуюся кнопку.

— Кто-нибудь все время будет находиться рядом на случай, если вам что-то понадобится или просто для компании, — добавила она.

Пенелопа осталась в светлой комнате одна. Она закрыла глаза; теплый покой от морфина волнами расходился по телу, погружая ее в приятный сон.

Раздался тихий хруст — это женщина в черном никабе растоптала две глиняные фигурки, высохшие на солнце. Девочка и ее младший брат под ее сандалиями обратились в обломки и пыль. Женщина с закрытым лицом несла на спине тяжелую корзину зерна и не заметила, что делает. Двое мальчишек засвистели и захохотали, завопили, что дети рабов сдохли и что остались только несколько младенцев, и что всех фуров надо перебить.

Пенелопа прогнала картинку из Куббума. Перед тем как уснуть, она ощутила на себе тонны камней, глины, земли, бетона. Она словно провалилась прямиком в недра земли и все падала, падала, падала…

* * *

Пенелопа проснулась и не смогла открыть глаза, тело отяжелело от морфина. Она вспомнила, что лежит на койке в бронированной комнате, глубоко под зданием полицейского управления. Не надо больше ни от кого убегать. За облегчением нахлынули волны боли и тоски. Пенелопа не знала, сколько времени проспала; ей показалось, что она сейчас снова провалится в забытье, но все же открыла глаза.

Она открыла глаза, но в подземной комнате стояла непроглядная чернота.