Контракт со смертью

Отечественную – это верно, в нашем сознании она такая и есть. С фашистами ведь сражение идёт, с настоящими, корневыми. Точнее, с пещерным украинским нацизмом. Хотя, может быть, и гражданская. Во всяком случае, как-то в Сватово на школьном дворе, где раздавали гуманитарку беженцам, мой ровесник сказал, что это продолжение гражданской войны. Опять одни русские схлестнулись насмерть с другими русскими, но не признающими себя таковыми, и крошат друг друга на потеху англосаксам, паскуднейшей нации, всегда стравливающей всех и вся. Он родом из Сибири, отставник, служил в Советской, потом в Российской армии, а дослуживал уже в украинском МЧС. Жена уговорила переехать в Северодонецк, там же ушел на пенсию. Начальник посодействовал стаж восстановить – нормальный мужик, хоть и западенец, но другой совсем, не бандеровец, советский. Когда наша арта город сносить стала, этажность снижать, решили выбираться. Как ввосьмером втиснулись в старенький «жигулёнок» – один бог ведает: сам с женою, сосед-колясочник со своей старухой, да кум с женой и двумя внуками. Вырвались, да только здесь местные власти не рады им: чужая беда – не их беда. Раз сами выехали – значит, не беженцы, потому с довольствия сняли. Хорошо, хоть признанные настоящими беженцами с ними делятся да ещё военные помогают. Так что в сознании этих «освобождённых» они проходят по второй категории свежести – были ненастоящими украинцами, теперь ненастоящие беженцы. Почему гражданская? Да вот поэтому. И не просто гражданская – по сути этническая, поскольку себя украинские нацисты выделили в особый суперэтнос, а это уже пострашнее. Эти, сватовские, тоже щирые украинцы, вернись завтра прежняя власть – с хлебом-солью встречать будут, не так как Мозгового в четырнадцатом[18]. У них до сих пор Ильяшов[19] по разряду знатных земляков проходит, а Мозгового с его «Призраком» за голытьбу держат. У них мерки по толщине мамоны, а не по вере и совести.

Он ещё много чего поведал о характере сватовцев, истинных граков, как презрительно называли их воспитанники Макаренко в «Педагогической поэме».

Город контрастов этот заштатный городок Сватово, больше тяготеющий к Харькову, нежели к Луганску, ставший в одночасье оплотом украинства. Не случайно именно здесь Киев сосредоточил центральную луганскую власть: полицию, суды, прокуратуру, эсбэу, чиновничество. Это не шахты Донбасса – здесь тучные чернозёмы, целые аграрные латифундии и фермеры-миллионеры, джоны диры с джи-пи-эс, судьи, силовики и чиновники, владеющие по совместительству магазинами, кафе, отелями, складами, фермами, и их дети в престижных лондонских гимназиях и университетах и… разбитые вдрызг дороги, оскудение сёл и хуторов, задыхающийся в пыли сам город со следами (или артефактами?) украинства: бюст Тараса Шевченко – эдакая огромная позолоченная ленинская голова на постаменте, только сбрили бородку, долепили усы и напялили капелюх, в обязательном порядке памятник жертвам Голодомора, землякам, павшим на фронтах Второй мировой (не Великой Отечественной, а именно Второй мировой), «чернобыльцам», «афганцам» и обелиск «Светлая память защитникам Украины» – ВСУ, «айдаровцам», бойцам всевозможных нац- и тербатов. Толерантность, а вообще-то каша несусветная в головах, воплощенная в камне.

9

Мы зайдём на окраины Харькова и даже закрепимся в ожидании основных сил. Мы сообщим о снайперских засадах на верхних этажах улиц имени Натальи Ужвий и Леся Сердюка, о подготовленных «мешках» с джавелинами и энлау. Мы многое успеем передать и будем недоумевать, почему никто не снизил этажность, уничтожив эти гнёзда.

В город войдёт отряд второй ОБрСпН[20], выполняя бессмысленный приказ, и героически погибнет: часть в районе дендропарка, часть в 134-й школе. Кто отдал приказ на вход в город силами крохотной группы спецназа? Почему не пришло подкрепление? Кто остановил наступление? Кто вообще устроил эту замануху, обманув ребят?

А нам поступит приказ: оставить Харьков, уйти обратно за кольцевую в Циркуны и вместе с другими подразделениями стать лагерем на краю леса. Этот приказ мы выполним, но с корректировкой: на опушку леса не пойдём, а займём несколько брошенных домов на противоположном краю села, а по лесу ВСУ на рассвете нанесут удар РСЗО и миномётами. По тому самому месту, где должны были расположиться на ночь мы. А колонны «мотолыг» и «буханок» двинутся по кольцевой прямо в западню, где их пожгут и брошенные тела погибших будут коченеть, припорошенные снегом.