Контрфевраль

Оп-ля!.. Один, провалившись в удар, суётся мимо, подшаг, толчок под ноги товарищу, чтобы не слишком спешил, третьему – укол в бедро, чуть повыше колена… И тут же шашку назад, увести следующую деревяху от головы… Ну, извини, я же не обещал только клинком воевать, сапог, влетевший в ширинку, – тоже оружие…

Теперь играем «один против двух». Нет, всё же – против трёх. От главаря отклеивается последний резерв и занимает место хромого. И почти тут же его дубина прилетает мне по плечу!.. Хитрый, мгновенно перекинул палку в другую руку! Еле-еле удалось увернуться, сделать удар скользящим. Опытный? Ну-ну, давай поиграем!.. Только от балласта избавлюсь…

Рву дистанцию, шаг назад и вправо, оказываюсь между предыдущими противниками. Ухожу вниз, одновременное движение обеими руками, правый роняет палку и валится на утоптанный снег, с утробным воем пытаясь зажать руками глубокую резаную рану на ноге. Левый после подбива колена заваливается рядом, палка уже у меня в руке, короткий взмах, и конец прилетает в переносицу своему бывшему хозяину…

Вот теперь можно и с последним побарахтаться… Нет, не судьба. Главарь Абаша теряет терпение и, скорчив зверскую рожу, лезет за пазуху… Дальше появляется ощущение, что я попал в замедленное кино. Рука двигается обратно вместе с револьвером, судя по крючку-«шпоре» для среднего пальца, – очень древним смит-вессоном. Раритет показывается полностью, его хозяин тянется взвести курок… Рукой делаю движение, будто встряхиваю градусник, «Аннушка» взлетает вверх и моментально опускается, острие чиркает по запястью, рассекая вены и сухожилия, револьвер вылетает из ставших непослушными пальцев. Ну, что, окропим снег красненьким?.. Полулысый атаман, замерев в ступоре, тупо пялится на свою грабку, с которой струей льется кровь. Его помощник сдёргивает с себя ремень и пытается наложить жгут… Из-за поворота выносится тройка саней с моими архаровцами и лихо тормозит перед «полем битвы». Соскочив ещё на ходу, Остапец пинком отправляет смит-вессон подальше и сбивает главаря на снег, Котяра в это время заряжает сплеча оставшемуся невредимым бандюгану в челюсть. Как я понимаю, для установления дружбы и взаимопонимания, а также для обязательного посещения лицевого хирурга. Остальные начинают проводить иммобилизацию враждебных организмов и оказание первой помощи… С другой стороны улицы появляется десяток казаков, несущихся намётом. Ага, и возглавляет их штаб-ротмистр Горячев…

Глава 4

Снова перестук колес, гудки паровоза, лязг буферов и звон станционных колоколов, но теперь каждый из этих звуков напоминает, что мы едем домой…

В Красноярске дольше необходимого решили не задерживаться, слишком уж сахарно-медовыми все городские и губернские шишки стали после наших кабацких утех. Горячев по секрету объяснил, что и начальнику гарнизона и их полковнику градоначальник и губернатор поставили задачу выяснить, кому и что я могу в Москве доложить. И принять все меры к тому, чтобы доклад был благоприятным для местных вершителей судеб. Не особо стесняясь в ассортименте этих самых мер. Поэтому Игорь Михайлович и получил особое задание, как наиболее тесно со мной общавшийся.

Сложившуюся ситуацию мы использовали на всю катушку, а посему не возникло абсолютно никаких проблем ни с чиновниками от медицины, ни с их коллегами от МПС, ни с местными интендантами. Я получил всё, что хотел, а штаб-ротмистр заработал жирненький плюсик, доложив по команде, что никакой лишней информации не просочится и что хитрый жандарм обвёл героического, но слегка туповатого вояку вокруг пальца.

На следующий день я с плохо скрытым удовольствием смотрел на недоумевающего Сталина, читавшего представленные ему заключение врачебной комиссии о годности Джугашвили Иосифа Виссарионовича к службе в качестве ратника 2-го разряда и приказ о зачислении оного в списки 1-го Отдельного великой княжны Ольги Николаевны Нарочанского батальона специального назначения…

– Паслушайтэ, гаспадын капытан, я нэгодэн к службэ…

– Знаю, Иосиф Виссарионович, знаю. Левая рука не сгибается, повреждена при наезде фаэтона.

– Тагда пачэму?..

– Потому, что у меня приказ – доставить вас целым и невредимым в Москву. Вы же всё равно собирались бежать, за казённый счет это будет удобней. А чтобы не привлекать внимания, переоденетесь в солдатскую форму, оленьи сапоги и этот… как его… – Показываю на длинную рубаху с капюшоном из оленьего меха, лежащую на лавке.

– Сокуй.

– И сокуй… Конечно, смотрится колоритно, но не для Москвы. А так – одеты, обуты, поставлены на довольствие, едете с комфортом. Обстоятельства для вас складываются более чем удачно.

– Это мэня и настораживает… Ви сабираетесь завэрбовать мэня, как Малиновского? Зря потэряетэ врэмя.

– Никто вербовать вас не собирается. И я, и те, кто меня сюда послал, прекрасно знаем, что это – бессмысленно… С вами хотят пообщаться… м-м-м… некие особы, и, возможно, разговор будет полезен для обеих сторон. Но к этому разговору мы вернёмся позже, надо же будет чем-то скрасить монотонность дороги.

– А если я нэ соглашусь и сбэгу?