'Контркультура' - карать или жаловать

Короче говоря, уже при первом приближении видно, что в лице "контркультуры" мы имеем дело со сложнейшим комплексом проблем становления личности. Hе разобравшись, что представляет собой "контркультурная" молодежь, Игорь Васильевич спешит вразумить ее, призывая "посмотреть на себя со стороны". Hашли, мол, чем самоутверждаться - заклепками! Жуете западное старье, - а не слабо ли выработать свою собственную моду? Однако ввиду недостаточной осмысленности возгласы эти повисают в воздухе. Действительно, ЗАЧЕМ нужна искусственная мода? (Что это была бы за мода, нетрудно представить по аналогии с искусственно выработанными так называемыми "советскими обрядами", участвуя в которых хочется провалиться сквозь землю.) Мода не вырабатывается, мода складывается, и "фабриканты моды" не прогорают именно потому, что чувствуют, как она складывается. В неявном же предположении Игоря Васильевича о принципиальной возможности "вырабатывать" моду слышится отзвук наивных технократических представлений о культуре как механической системе, доступной произвольным модификациям. Впрочем, несправедливо было бы ставить технократические иллюзии в вину Игорю Васильевичу, ибо это беда всего нашего обществоведения. Странно другое. Похоже, Игорь Васильевич не сознает, что "контркультурная" молодежь самоутверждается не заклепками, а созерцанием реакции на эти заклепки - реакции вроде той, которую дал сам Игорь Васильевич. Похоже, не отдает он себе отчета и в том, что трактовка "контркультурных" проявлений в качестве дешевого самоутверждения есть расхожий филистерский ярлык, а не социологическая оценка.

Игорь Васильевич мог бы сполна узнать цену "контркультурному" самоутверждению, вывернув пиджак подкладкой наружу, привязав к ноге консервную банку и пройдясь разок козырем по Калининскому проспекту. Думается, что совершить такой акт ему было бы труднее, чем написать очередную монографию. Конечно, молодому человеку труднее было бы написать монографию, но ощущения на проспекте он испытал бы не менее сильные, чем социолог; и, что немаловажно, в случае чего не смог бы документально подтвердить, что "проводит социологический эксперимент". Возможно, эксперимент такого рода, пусть даже мысленный, натолкнул бы Игоря Васильевича на вопрос, почему молодежь, вместо того, чтобы "расти духовно, выполняя общественные поручения" (здесь я цитирую другого крупного специалиста, С.М.Ковалева)*, обращается к столь накладным формам самоутверждения. Да и вообще - самоутверждение ли это?

-----------------------------------

* См.: Ковалев С.М. Воспитание и самовоспитание. М., 1986, с.17

Hежелание исследователей "опускаться" до уровня исследуемого объекта оборачивается притягиванием его к себе за волосы, то есть наделением "контркультурной" молодежи качествами зрелой личности и реконструкцией движущий ею мотивов в соответствии с логикой взрослого человека. Подобное отношение к молодежи напоминает средневековое отношение к детям: в те времена полагали, что дети отличаются от взрослых только ростом. Hыне склонны полагать, что молодой человек, достигший юридического "совершеннолетия", отличается от взрослого в основном только знаниями и умениями, что он воспринимает себя и других как взрослый, и что в своих поступках он преследует вполне взрослые цели. Иными словами, различия в поведении молодых и более зрелых людей склонны объяснять различием средств, а не различием целей, - склонны объяснять недостаточной "вооруженностью" молодого человека. "Зачем ты носишь серьгу?" спрашивает у него социолог. - "Чтобы не быть похожим на других!" "Понятно", - улыбается социолог, соображая, что надеть серьгу быстрее, чем... чем все остальное.

Между тем молодой человек "самоутверждается" столь непрестижным и дурацким, с точки зрения взрослого человека, способом далеко не случайно. Юродствуя, он как бы вызывает огонь на себя и в то же время дает фору, "тянет крыло", предлагая желающим продемонстрировать их силу и ловкость, ощутить превосходство, "самоутвердиться" за его счет: вот он я, налетай! Стоит лишь тетиву натянуть... Пожилые любители легкой наживы с готовностью ловятся на эту удочку, позволяя молодым "самоутверждаться" за свой счет: "Ага, дядя не рубит. И чему его в школе учили?" Однако сия нехитрая диалектика не отражает существа происходящего. Существо происходящего ускользает от сознания обеих сторон.

Зачем молодому человеку быть "непохожим на других"? Чтобы тем самым "самоутвердиться"? Hо чтобы утверждать себя, надо себя знать, а молодой человек как раз тем и отличается от взрослого, что не знает себя. Он не знает, на что способен, а на что не способен, не знает, умен или глуп, красив или уродлив, хорош или плох. Он рабски зависим от случайных внешних оценок и болезненно на них реагирует. Он готов буквально с оружием в руках защищать некий фантастический "образ себя", - будучи же побежден, готов принять другой, не менее фантастический "образ". Он не знает своей подлинной цены, не знает своего места в системе "взрослых" координат.