Контроль

— Разрешаю, — не оборачиваясь, ответил Сталин.

— Товарищ Сталин, я хочу, чтобы в монастыре для меня был выделен зал. Не то чтобы большой, но приличный.

— Товарищ Сталин, маленькие кельи есть. Свободного зала в монастыре нет. Все заняты аппаратурой и документами, — тут же перебил Настю Холованов.

Сталин, по-прежнему не оборачиваясь, пошел дальше, говоря как бы сам себе, не слушая возражений:

— Выделить зал. Не то чтобы большой, но приличный.

2

Сняла Настя передничек, затянулась портупеей, проверила пистолет на боку.

Жаль, модернизация «Москвы» только начинается. Жаль. После такого совещания перепьются чекисты. Самое время не только их послушать, но и посмотреть за ними. Накинула Настя кожаную куртку — и в темный коридор. В мрачную комнату, к стенке, которая открывается сама. Спустились на станцию «Кремлёвская». Там ждут. «Главспецремстрой–12» — в готовности. Только лишний вагон добавлен. Догадывается Настя: это вагонзак. Всех, кого арестовали сегодня, Холованов с собой везет. Профессору Перзееву на допрос. Хитер Перзеев: сам никого не бьет, сил не тратит, а только сочувствует: «Не хотите говорить? Придется вас отдать нехорошим людям…»

3

Стучит «Главспецремстрой»: до-мой, до-мой, до-мой. Вагон сегодня полон. Девочки возвращаются с обеспечения совещания высшего руководящего состава НКВД. Если бы жили в Москве, если бы имели папу и маму, если бы имели соседей и друзей, то каждую можно было выследить, изучить, подстеречь, подкупить, запугать. Но нельзя девочек выследить, нельзя подстеречь, нельзя подкупить, нельзя запугать. Нельзя потому, что самому товарищу Ежову не дано ничего знать о сталинских девчонках.

Подошло совещание к обеду, тут они и появляются стайкой, обслуживают делегатов бойко, весело, и исчезают все разом. Как сквозь землю. Каждый раз разные появляются. Вроде у Сталина их полк целый. Может, особо проверенных Сталин из какого текстильного комбината привозит? Или студентки из какого-нибудь института?

Завершили работу — и все разом исчезли. Не уследишь. Может, в метро спустились? Может, у них свой выход есть на «Площадь Революции» или на «Площадь Свердлова»? Или их машинами закрытыми из Кремля вывозят? Ставил людей товарищ Ежов к станциям метро, наблюдали за всеми воротами кремлевскими до больших совещаний и после. Непонятно, откуда девчонки берутся, куда пропадают. В Московский метрополитен имени товарища Кагановича поздно вечером, после того, как все станции закрываются, не сунешься. Московский метрополитен подчиняется непонятно кому. Даже товарищу Ежову непонятно. И врагов в Московском метрополитене товарищу Ежову выискивать не дозволено. И охраняется метрополитен особым отделением милиции, который кому-то подчиняется, но разве сообразишь, кому именно? Ясно только, что хозяин метро — дядя властный и свирепый. Так что совать нос в дела Московского метрополитена не рекомендуется. Купите билетик и езжайте куда надо. И не оглядывайтесь. Перед закрытием — не задерживайтесь.

Получается, что некому ремонтные поезда в ночном метро разглядывать. И потому несется «Главспецремстрой» никем не замеченный. Вырывается из подземелья, прет в темноту.

Со свистом.

4

Зал двухсветный. То есть окна с одной стороны и с другой. Пустой зал. Затейливые рамы железные. В рамах — стекла многоцветные. Из зала выносят последние ящики с аппаратурой. Рабочие втаскивают огромное резное дубовое кресло. Холованов заводит Настю, жестом показывает: вот то, что просила. В смысле: получи и распишись.

Стена на север — глухая. Стена на юг — почти глухая: одна в ней только дверь железная. Зато на восток — три окна. И на запад — три. Окна в три человеческих роста. Не простых три роста, а выше среднего.

Приказал товарищ Сталин Настю больше на звуковом контроле не держать: слушать, что люди болтают, любой может. Приказал товарищ Сталин поставить Настю на аналитическую работу. И создать условия.

Если товарищ Сталин приказал, то Холованову осталось только вытянуться, щелкнуть каблуками полированных сапог и ответить четко: «Есть создать условия».

Что за условия? Стены и простенки отделать пробковыми плитами. Где взять? Это Холованову забота. Вспомнил Холованов ударение сталинское на слове «обеспечить» и ничего не сказал. Раз приказано, значит, будет обеспечено.

Пробковые плиты размером два фута на два, толщиной в два дюйма продает британская фирма «Эркол». Конторы, заводы и склады этой фирмы — возле Рединга. Это между Лондоном и Бристолем. Отправить самолет в Лондон и привезти. Долго ли?

Скрипнул Холованов зубами, но самолет сгонял. Привез. Обклеили стены. Понравилось Насте. Одобрила. Что в этом зале раньше было? Может, иконописная мастерская, и потому окна такие большие. А может, еще что. Зал именно такой, о каком всякий, занятый аналитическим трудом, мечтать должен. Дверь старинную железную современной стальной заменили. И приладили табличку: «Вход воспрещен!»

И уточнение:

«Вход разрешен:

1. Тов. Холованову.

2. Профессору тов. Перзееву.

3. Тов. Стрелецкой».