Контроль

А ведь заговор просто так в лесу не рождается, и не зреет он в лесу. Заговор, если выводам Перзеева верить, начинается с доверия участников друг к другу. Заговор начинается в обстановке домашней, доверительной. Где это? Не в кабинете же служебном. И не на квартире, потому как квартиры чекистов прослушиваются, и они это знают. Где тогда? Где-то в подмосковном лесу, в уютном домике. Или в лесу у Жигулей. Тоже в уютном домике. Если тут, у Жигулей, судьба страны и мира решается, то тут и должны заговорщики собираться. И не единожды.

Где?

Все леса Настя обходила. Нет в лесах на спецучастке уютного домика. Нет его.

Есть своя железнодорожная станция, есть загон, есть захоронения под молоденькими елочками, есть захоронения под пятилетними елочками, есть и под десятилетними, есть дом отдыха, есть лагерь испанских детей…

Стоп. Почему бы не в лагере? Если бы Настя была начальником Куйбышевского управления НКВД, почему бы не устроить для друзей пир с увеселениями в детском лагере? Кухня там есть. Кровати есть. В случае чего и отоспаться есть где.

Устроила бы Настя пир в лагере испанских детей?

Нет. Не устроила бы. Там домики легонькие. Там подслушают. А еще перепьются друзья, орать будут. Музыка будет греметь. А рядом охрана, рядом обслуживающий персонал. Слухи нехорошие поползут. Да и жены командирские рядом. Лучше бы всего — в здании со стенами несокрушимыми. И чуть в стороне от дома отдыха. Чуть от охраны и персонала с стороне.

Сильно устала Настя, исходила все вдоль и поперек, ничего не нашла. Сидит на пригорке. Никого вокруг. Позади нее, закрывая горизонт, огромный брошенный храм.

Говорил ей Севастьян: ищи барбут! Он же катран.

Нет тут такого места. Нет…

И вдруг замерла с открытым ртом. И осторожно, медленно повернула голову, не веря себе. Перед нею брошенный храм. Весь лучами озарен. На самом видном месте. На самом высоком. На холме над Волгой. Прямо посредине спецучастка. Его за десятки километров с волжских пароходов видно. Его даже из-за леса видно — над деревьями возвышается.

Почему бы не в нем? Почему бы не устроить тайное блудилище на самом видном месте, там, где искать никто не будет?

2

Орешником, малинником ползет Настя к храму. Лицо и руки колючками исцарапала.

Вот он. Красавец.

Никого вокруг. И рядом с собором лет десять никого не было. Меж плитами гранитными стебли травы буйствуют. Все дорожки вокруг заросли. Быстро природа свое берет, если человека рядом нет. На железные створки двери стальная полоса наложена. И заварено намертво. Давно заварено. Стальная полоса, как и обе створки двери, многолетней ржавчиной разъедена. Между ступеней давно пробились лозы диких роз и всю дверь оплели. К стенам не подступишься: все заросло. Давно. Окна еще в Гражданскую войну перебиты, а рамы узорчатые и решетки остались. Они для колючих кустов вроде решеток садовых — все заплетено. Окна изнутри кирпичом заложены. Ставили собор на века. А потом коммунисты изнутри заложили окна кирпичом — тоже на века. И дверь единственную заварили. А уж потом природа-мать все от основания до крыши розами дикими заплела. Как в сказке братьев Гримм. Лет десять, а то и пятнадцать никто тут не ходил. Трава не мята. Кусты не ломаны.

Только не обманешь Настю. Она уже уверена, что внутри что-то есть. Да не что-то, а главное. То, зачем ее сюда товарищ Сталин прислал.

Не обманут Жар-птицу кусты неломаные, трава немятая. Не обманет ржавчина на двери. Все на первый взгляд запустением пахнет. Но не так все просто, как на первый взгляд кажется. Почему в храме клуб не устроили? Или спортивный зал? Если не нужен, так почему не взорвали? Иногда у брошенных зданий окна кирпичом закладывают, чтобы не лазил кто ни попадя. Все так. Но тут можно было сил, цемента и кирпича не тратить: окна все равно решетками закрыты. Зачем же еще и кирпичом? И если окна кирпичом закладывать, так можно было сделать это небрежно, тяп-ляп, вкривь и вкось. А тут окна заложены добротно. Зачем?

Внутри что-то есть. Но остались без ответов два вопроса.

Первый: как Бочаров туда внутрь попадает?

Второй: как Насте туда попасть?

С Бочаровым просто. Кто-то до него прорыл в храм подземный ход, а двери и окна замуровал. Подземный ход вырыть — не проблема. Если тут людей стреляют много лет, то дармовой рабочей силы хватало. И не только мускульно-землекопательной, но и умственно-инженерной. Рыть можно было кое-где и открытым способом. Тут все время землю роют. Никто не удивится. Потом участников строительства — в загончик. Чтоб лишнего не говорили.