Контролер

– А вот теперь, достаточно, – поставил диагноз Волков. – Иди спать, я постелил в гостиной на диване.

– А ты? – Коваленко встал из-за стола, его качнуло.

– Еще посижу немного. Иди, говорю! И не ори.

– Спасибо, тебе, – театральным шепотом проговорил тот, придерживая рукой стенку, чтобы не упала.

– За водку?

– За то, что из группы не выгнал.

– Обязательно выгоню, если не поумнеешь. Считай, что последнее китайское предупреждение уже получил.

Осторожно ступая, Игорь двинулся из кухни. В дверях обернулся: – А все-таки ты бы выстрелил?

– Может быть. Знаешь, Тихий, – вдруг сказал тот, не оборачиваясь, – я иногда думаю, что стрелять надо в других.

Троим, охранявшим тело «видного бизнесмена» офицерам ФСБ объявили по строгому выговору, и только один из них огорчился. Переведенный всего полгода назад в Москву из Курска старший лейтенант, еще не до конца расстался с иллюзиями и продолжал строить планы покорения столицы.

Сату Орсаев сразу же после случившегося был увезен из Москвы, а на следующий день посажен в поезд и отправлен на родину. Почти сразу же, чтобы успокоить нервы, он немного пыхнул в тамбуре под стук колес. Не получилось, нервы продолжали побрякивать. Тогда достал со дна сумки «ТТ» и решил немного прогуляться и развлечься. В своем вагоне шуметь не решился: купе через стенку оккупировали трое серьезного вида, коротко стриженых мужиков, у которых тоже могли быть стволы.

В тамбуре плацкартного вагона перекуривали и о чем-то негромко беседовали два офицера,, возвращавшихся к месту службы на Северном Кавказе после краткосрочных отпусков. Офицеры теперь ездят исключительно в плацкарте и это правильно, не баре ведь. А в СВ путешествуют чиновники и буржуи среднего калибра. Олигархи в них не ездят, западло тратиться на билеты, когда есть собственные вагоны.

– Ну что, русские свиньи... – вежливо вступил в разговор Сату и приподнял свитер, чтобы те увидели, что у него есть.

Он даже не успел понять, что сильно погорячился, потому что немедленно получил в морду и вылетел из вагона на рельсы, прямо под колеса идущему навстречу составу. Офицеры аккуратно закрыли за ним дверь и вернулись на места, согласно купленным билетам, беседовать дальше и пить водку. Ни тот не другой не владели приемами рукопашного боя или модным в определенных кругах дзюдо и даже не служили в спецназе или десантуре. Обычные чернорабочие в погонах, зампотех танкового батальона и командир мотострелковой роты. Просто в тот день никакому Рембо не рекомендовалось произносить при них слово «свинья» и чего-нибудь, от него производного.

Провожая одного из них на вокзале, жена сказала, что забирает ребенка и уезжает на Урал к маме, потому что даже свиньи не заслуживают того, чтобы существовать в таких условиях. Она же не свинья, молодая и довольно симпатичная женщина, а потому еще запросто сможет устроить жизнь.

– Ты че расхрюкался как свинья? – спросил второго, тридцатитрехлетнего капитана, командира роты, командир батальона, тоже капитан. Отличный, перспективный офицер, двадцати шести лет роду. Два боевых ордена, три командировки на Северный Кавказ (все – заочно), папа в штабе округа. – Какой перевод, какая больная мамочка? Служи, где Родина прикажет!

К сведению любителей бытового хамства, перед тем как обозвать кого-нибудь или послать куда подальше, неплохо все-таки на секунду задуматься. Вдруг человеку кто-то уже успел испортить настроение, и он воспримет ваши слова слишком близко к сердцу. Будьте добрее к людям, иногда это крайне полезно для здоровья.

* * *

Вернувшись через четыре месяца в столицу, Коваленко разыскал-таки любимую девушку, побеседовал и узнал, что все у ней хорошо. Прекрасно учится, много читает, занимается аэробикой. Познакомилась с одним хорошим человеком, сотрудником «Банка Москвы», у них отношения. Колечко он ей так и не подарил: пока его где-то носило, дверь в комнату сломали и вынесли оттуда все, что было можно и нельзя.

В чем же, спросите, мораль? Да, в том, что нечего шляться по кабакам, проще надо быть и скромнее. Если бы Коваленко выбрал для предложения руки и сердца Третьяковскую, например, галерею или музей земледелия при МГУ, то наверняка бы не только обрел семейное счастье, но и сэкономил столь необходимые для совместной жизни деньги. Да и тот же Алхазур Джанхоев, реши он круто расслабиться в «Макдональдсе» на Юго-Западной или «Крошке-картошке» на Профсоюзной, глядишь, и прожил бы чуть дольше.

И все-таки история, как говорят классики, сослагательного наклонения не имеет, а потому все случилось, как случилось.

Глава 8

– Такая вот джигурда вышла, – сокрушенно покачал головой Костя. – Едва, блин, разрыв сердца не заработал.

– Говори за себя, – вступил в разговор, вернувшийся из кухни Женя. – У меня точно инфаркт был, – поставил на стол поднос и упал в кресло. – Командир, у нас здесь валидола случаем нет?

– Зачем тебе?

– Веришь ли, до сих пор сердце колет.

– А у меня руки трясутся, – скорбно сообщил Берташевич.

– Значит, нет, – догадался Сироткин. – Ну, тогда мы с Бертой по соточке, исключительно в медицинских целях.