Контролер (ПВ-3)

— Если их оставить, то мальчишки в прокат очередь выстроят. И будут приходить раз за разом. Но и делиться будут потом не смыслом фильма, а скорее — видел кто ножки актрисы, или кому-то даже повезло заметить, что у той под юбкой мелькнуло.

Да, у меня сложилось именно такое впечатление.

— Значит, вырезаем, — мрачно вздохнул Илья Романович.

Чего это он? Хотел оставить? Я удивленно посмотрел на него.

— Да думал, это какой контраст: там, у них — грязь, бордель и выпивка с пьяными драками, а у нас — библиотеки, спорт и товарищество.

— Ну, кроме сцены, как приятель матроса сношает проститутку в углу кабака, все остальное вполне можно оставить. Как раз нужное впечатление сцены и создают.

Получив мое мнение, Илья Романович поблагодарил меня и отправился к режиссеру. А мы с Людой пошли на прогулку. День еще не закончился, а по прогулкам я и сам успел соскучиться. Черная полоса в моей жизни прошла и пора наслаждаться сменившей ее белой. Ведь прошла же?

Глава 10

Январь 1931 года

— … и в этот день я хочу всех еще раз поздравить с Новым годом, товарищи, — звучал голос Сталина из динамика радиоприемника. — Ура!

— Ура-а-а! — подхватили радостно все за столом, и раздался звук столкнувшихся рюмок и стаканов.

Я с улыбкой посмотрел на свою семью. Рядом со мной сидела Люда. Справа от нее расположился Илья Романович с супругой. Напротив же были мои родители с Настей. Год выдался сложным, и совсем уж неожиданным вышло его окончание. Я невольно вспомнил, как к этому пришло.

Через три дня после полного оправдания отца в кабинет, где работали мы с Вышинским и Кондрашевым, позвонил Агапенко и сообщил, что меня ждет на разговор товарищ Сталин. Я подумал, что речь пойдет снова о работе ОГПУ или о системе перевозок, но Иосиф Виссарионович сумел меня удивить.

— Здравствуйте, товарищ Огнев, — кивнул он, стоило мне зайти в кабинет. — Скажите, вы все еще считаете, что нам необходимо ввести в жизнь такой праздник, как Новый год?

Шок — это по-нашему. Вот что я испытал в первый момент, когда услышал его слова. Потом мысли заметались. «Все еще считаете? То есть, я уже когда-то говорил ему об этом? Но когда я успел?» И лишь спустя несколько секунд память подкинула мне эпизод, произошедший еще летом около Дома Союзов, когда мы прибыли с Иосифом Виссарионовичем на Съезд партии. И правда, тогда я поделился с ним своими воспоминаниями о праздновании Нового года как раз в этом здании. Вижу, Сталин тот наш разговор не забыл. И вопрос не просто так задан — до окончания года всего чуть больше недели осталось.

— Не знаю насчет «необходимо», но было бы здорово. Заодно сместить акцент с христианского Рождества на советский Новый год. Атрибуты сделать похожими, но смысл вложить совсем иной.

— И как вы это видите?

— Ну, вернуть елку на праздник, но назвать «новогодней». Да ей на вершину красную звезду — символ коммунизма — поставить. Раз новый год — это подведение итогов, как я вам говорил, то по радио можно сделать предновогоднее поздравление, в котором кратко описать, что за год было достигнуто рабочими, как партия в этом помогала. Не забыть о трудностях упомянуть, но обязательно с посылом — в следующем году мы их решим. Детям праздники устроить. У меня вот именно елка — самое яркое воспоминание из детства. А представляете, если тысячи и миллионы детей рабочих будут праздновать этот день? С подарками, с конкурсами, с музыкой и вкусной едой на столах? Тут еще подумать надо, так с ходу я вам не могу ответить.

Иосиф Виссарионович задумчиво покивал и сказал:

— Подумайте, товарищ Огнев. Жду вас через три дня с письменным предложением по организации праздника. До окончания года осталось немного. Есть мнение, что заменить Рождество таким праздником — хорошая идея.

Тогда в кабинет я возвращался изрядно озадаченным. Андрей Януарьевич первым спросил, что случилось.

— Похоже, скоро новый праздник в стране будет, — ответил я ему. — А мне работы прибавилось. Я лишь часть дня в ближайшее время смогу работать, — вздохнул я огорченно. — Вот блин, язык мой — враг мой. Столько работы добавляет.

Вроде последнее и прошептал себе под нос, но оба Андрея услышали. Вышинский лишь улыбнулся, а вот Кондрашев не удержался и расхохотался.

Но один я планом проведения Нового года заниматься не стал. Привлек Илью Романовича. Тут же желательно и красочные плакаты подготовить для наглядности, и стихи написать соответствующие, да и программа празднования для детей — тоже по литературной больше части. Вот я и решил, что пускай мне писатель помогает.

Тот отказываться не стал и взялся за дело с энтузиазмом. Я же больше за общую идею отвечал. И то — многое озвучивал по памяти, как Новый год в своей прошлой жизни отмечал, да как его на официальном уровне власти проводили.

И вот результат тех моих летних слов и авральной трехдневной подготовки: моя семья, с Говориными за одним столом, слушает речь товарища Сталина, и мы не боимся, что за празднование Нового года нам грозит статья и суд.