Контрольная схватка

Самолет взлетел. К этому времени каждый член группы проверил собственное имущество. Я не знаю, когда и как Платов успел все это для нас подготовить: и оружие, и несколько смен белья, и сухой паек, и карту местности, куда нам предстояло лететь и где нам предстояло работать. Но думал я не о Платове, а о своих ребятах. И ведь прав Коган, прав в том, что на руках солдата-победителя должен быть ребенок. Для этого и воюем. За будущее! Победа над вражеским солдатом – еще не конец войне. Война заканчивается не тогда, когда разгромлена вражеская армия. Она заканчивается тогда, когда в стране бывшего врага вырастают дети, которые думают по-новому, которым чужда старая идеология отцов. Борьба идет не против, а за. За детей, за мир, за будущее всех народов, которые хлебнули и еще хлебнут горя от этой войны.

Штурман разбудил меня за пятнадцать минут до посадки, сообщив, что группу встречает представитель Смерша. Ночь в месте посадки безлунная и тихая. Садиться будут по подсветке фонарей на полосе. Задача не из простых, поэтому пассажирам лучше пристегнуться. Пришлось будить ребят. Посадка в прифронтовой зоне, да еще ночью – дело не простое. Тем более что обстановка меняется ежечасно, возможны прорывы вражеских танков, а то и выброска десанта в тылу советских войск. Мои ребята тоже это понимали, и каждый первым делом проверил и зарядил оружие. Платов поступил правильно, снабдив оперативников немецкими «шмайсерами». Неизвестно, где и как придется сражаться и с кем, но бегать оперативнику с ППШ было бы тяжеловато и неудобно. Кроме автоматов каждый имел по пистолету ТТ и несколько запасных обойм.

– Ребята, высадка по схеме «Один, один, два», – приказал я своим оперативникам. – Мы не знаем, что там творится!

– Понял, – кивнул Буторин, надевая на ремень подсумки с запасными магазинами к автомату.

Коган сунул под кресло свой вещмешок и прижал его ногами, чтобы во время посадки тот не вылетел. Сосновский посмотрел на меня и тоже кивнул. Каждый знал, что делать и в каком порядке. Высадку из самолета по такой схеме мы отрабатывали заранее и уже использовали. Когда самолет остановится и откроется люк, первый из оперативников, в данном случае Виктор Буторин, прыгает вниз, не дожидаясь установки лестницы трапа. Он прыгает и сразу откатывается в сторону от люка, занимая лежа положение «к бою». Если на земле засада, если там группу ждут и атакуют или попытаются взять живьем, Буторин сразу открывает шквальный огонь, принимая весь огонь врага на себя и давая возможность прыгнуть Когану. Вдвоем они прикрывают мою высадку и Сосновского. Оставаться в самолете в любом случае бесполезно. Ему просто не дадут взлететь и расстреляют на земле. Когда штурман меня будил перед посадкой, я проинструктировал его и велел передать командиру экипажа, чтобы прорывались с личным оружием и уходили в лес, если мы завяжем бой.

Я хлопнул Виктора по плечу, и он прыгнул вниз в черноту ночи, когда самолет еще не остановился до конца. Фонари подсветки посадочной полосы погасли, вокруг была только непроглядная ночь, но неподалеку все же угадывались какие-то строения. Самолет сделал дугу и остановился. Коган прыгнул вниз и сразу исчез. Тишина! Я чувствовал, что нервы у меня сейчас сжаты до предела, как стальная пружина, но голова работала четко и ясно. Я был готов к бою, я понимал, чувствовал, что группа тоже готова к любому развитию событий. Война! Не время думать о постороннем, копаться в себе. Только боевая задача, только твой долг.

Впереди вдруг мелькнули узкие полоски света. Светомаскировочные щелевидные накладки на фары. Самодельные. Многие водители додумались, как максимально скрывать свой автомобиль от врага по ночам и все же хоть немного освещать дорогу.

– Видишь машину? – спросил я Сосновского, указав рукой вперед. – Прикрой, я выдвинусь ей навстречу.

Я прыгнул вниз, мягко приземлился на траву и перекатился через плечо в сторону. Рядом мелькнула темная фигура Сосновского. Вскочив, я пробежал, пригибаясь, несколько метров, снова упал и откатился в сторону. Выстрелов не было, не было криков команд, топота ног. Летчики остановили моторы, и теперь только легкий ветерок и звук автомобильного мотора нарушали тишину этой ночи. Сделав еще несколько перебежек, я замер, прикрываясь небольшим кустом рядом с чем-то, напоминающим колею от автомобильных колес. Главное – вовремя заметить, что кроме этой машины могли приближаться и другие или пешие враги. Машина могла быть отвлекающим фактором, а группу хотели взять живьем.