Контрольный поцелуй

– Десять тысяч долларов, – сообщила воспитательница. – Если сейчас вы берете ребенка, через три дня можете улетать. И потом, у нас нет детей от алкоголиков и наркоманов или из многодетных семей. Вот у Филимоновой Лены, которую вам сейчас Анна Степановна всучивала, три брата и две сестры. Все старше, двое в колонии для несовершеннолетних… Представляете, узнают такие, что сестричку американцы удочерили? Ведь прохода не дадут, письмами забросают, а то и в гости соберутся…

– Хорошо, – взяла я инициативу в свои руки. – Посмотреть можно?

– За просмотр денег не берут, – отреагировала тетка. – Давайте прямо по шоссе, у первого светофора свернем налево.

Она долго мотала нас по улицам и переулкам, пока наконец не остановила у большого серого дома постройки тридцатых годов. Набрав на домофоне номер, наша провожатая крикнула в окошечко:

– Откройте, это я, Маргарита Львовна!

Мы поднялись на второй этаж и попали в огромную квартиру с большими коридорами и высокими потолками.

Худой, похожий на Мефистофеля мужчина провел нас в прекрасно обставленную гостиную и, не представившись, потребовал:

– Покажите паспорта!

Мы вытащили книжечки. Чуть ли не попробовав документы на зуб, мужик вернул их и уже другим тоном произнес:

– Извините, вынужденная предосторожность. Имеем дело только с иностранцами, вот и приходится проявлять бдительность, вы и не представляете себе, какие фрукты иногда встречаются. Кого желаете – мальчика?

– Девочку, – сказала Капа.

– А возраст?

– От года до двух, боюсь, с очень маленьким будет трудно.

– Прекрасно, – оживился мужчина, – есть у нас такие.

И мы пошли по коридору в глубь помещения.

Большая комната выглядела совершенно иначе, чем игровая в детском доме. Огромное, чистое, светлое помещение. На полу мягкий пушистый ковер, вокруг горы дорогих импортных игрушек: мишки, собачки, конструкторы, кубики. Полно книжек на маленьких столиках. Да и сами дети другие – толстенькие, с розовыми мордашками, они весело что-то лопотали, бегая по комнате. На всех аккуратная красивая одежда и памперсы. Волосы на детских головенках блестят.

– А что мы должны сказать, когда приходят гости? – ласково пожурила малышей пожилая воспитательница в безупречном брючном костюме.

– Здласти, – произнесло несколько тоненьких голосков.

– Молодцы, – похвалила няня, – ну играйте пока сами.

– Здесь только девочки, – пояснил мужчина, – у мальчиков другое помещение. Посидите, приглядитесь.

Мы устроились в удобных креслах и принялись разглядывать «товар». Пять малышек на любой, так сказать, вкус. Две брюнетки, две блондинки, одна рыжая. На вид все одного возраста, года примерно по полтора. Воспитательница стала подводить к нам поочередно каждую, демонстрируя ум и сообразительность детей. Последней оказалась русоголовая девчоночка.

– Как тебя зовут, скажи-ка тете, – потребовала няня.

– Оля, – ответила девочка, и я почувствовала, что сейчас потеряю сознание. Передо мной стояла улыбающаяся и абсолютно всем довольная Полина Артамонова.

«Господи, помоги! – пронеслось в моей голове, затем я, как Карлсон, стала про себя повторять: – Спокойствие, Дарья, только спокойствие, ты, наверное, обозналась. Дети этого возраста очень похожи друг на друга. Ну блондинка, ну голубые глаза…»

Был только один способ проверить догадку, и я спросила:

– Можно девочку раздеть?

Воспитательница не усмотрела в моей просьбе ничего странного и ловко стащила с ребенка одежду, не забыв и памперс.

– Оля голая, – засмеялась девчушка.

– Ох и озорница, – ласково проворчала нянька.

Я приподняла правую ручку ребенка и опять почувствовала дурноту. Под мышкой виднелась крупная родинка на ножке, похожая на спелую вишню.

– Не сомневайтесь, ребенок здоров, – произнесла нянька, – такое «украшение» элементарно удаляется.

Те же самые слова сказал хирург Лиде, когда она показала ему родинку малышки. Тогда еще специалист предложил подождать и посмотреть, станет ли родинка увеличиваться, и только потом принимать решение об операции…

– Мне блондинка не подойдет, – извиняющимся голосом сказала Капа, заметив мой интерес к Полине.

Она права. Генка шатен, Капа брюнетка, лучше выбрать из двух темноволосых девочек.

Я попросила одеть Полю и, чтобы не вызвать подозрений, стала внимательно разглядывать других малышек. Язык нес какую-то ерунду, губы улыбались, а мозги просто кипели. Что делать? Позвонить Александру Михайловичу? Не пройдет и часа, как сюда прибудет ОМОН. Полину-Ольгу, конечно же, вернут родителям. Но что будет с Капитолиной? Придется ей уезжать с пустыми руками. И кому от этого лучше? Вон как Капе понравилась одна из девочек, уже целуются. Так-так, что же делать? Ладно, попробуем взять хитростью.

– И когда можно забрать детей? – спросила я у няни.

Та позвала мужика.

– Выбрали ребеночка? – растянул «Мефистофель» в улыбке тонкие злые губы.

– Хочу вот эту, – сказала я, ткнув пальцем в Полину.

Только бы Капа не удивилась и не принялась расспрашивать.

Но американка и глазом не моргнула.

– Мне по душе толстушечка, – заявила она.

– Прекрасно, – возликовал продавец.

– Так когда можно забрать девочку? – настаивала я.