Контрольный поцелуй

– Она и знать не знает, – усмехнулась Маня. – Все продумано. Капа с девчонками в девять утра отправилась в детскую больницу, договорилась о комплексном обследовании. Хочет узнать, как лучше подготовить девочек к полету, все-таки почти одиннадцать часов в воздухе, смена часовых поясов… Так что их до вечера не будет. Кешка унесся в суд, еще восьми не было, а у Зайки сегодня коллоквиум по арабской литературе. Маловероятно, что раньше ужина заявится… Все схвачено. Купила «Из рук в руки» и позвонила. Никто и знать не будет, если ты не выдашь.

– Никогда, – пообещала я, – самой надоел разгром.

– Знаешь, уезжай-ка ты лучше по делам, – предложила девочка. – Быстрей закончат, если никто под ногами путаться не станет, их здесь девять человек, живо управятся…

– Так ты пропустила школу! – возмутился во мне педагог.

– Мусек, – напомнила Маня, – сегодня суббота…

Первым делом я, поймав такси, добралась до дома Никиты Коростылева и обнаружила «Вольво» спокойно стоящим возле ларька «Мороженое». Тихо радуясь, что на него не польстились ни угонщики, ни эвакуаторы, я села за руль. Есть у меня хороший повод для встречи с предприимчивой директрисой Анной Степановной, вот только окажется ли она на месте в выходной?

Но госпожа Мирная восседала в кабинете, сосредоточенно изучая что-то в толстенном гроссбухе.

– Большое спасибо, – от души сообщила я с порога, – девочка просто прелесть, муж придет в восторг. Документы отдадите?

– Не понимаю, – начала придуриваться Анна Степановна, – какие такие документы?

– Как это?! – завопила я, радостно отмечая, что секретарша в маленьком предбанничке перестала болтать по телефону. – Десять тысяч долларов отдала сразу, обещали бумаги сделать моментально, а теперь обманываете…

– Я ничего не обещала, – директриса быстро встала, поплотнее закрыла дверь, – свидетельство о рождении, акт об усыновлении, медицинскую карту получите у Алексея Николаевича Пискунова. Неужели вас не предупреждали?

– Простите, я не поняла, – сбавив тон, принялась я оправдываться, – думала, обращаться следует к вам… А можно еще ребеночка получить?

– Пожалуйста, – пожала плечами Анна Степановна, – хоть десяток берите.

– Мне-то больше не надо, но в Париже живут две бездетные подруги…

– Что ж, – улыбнулась Мирная, – пусть приезжают. К сожалению, у нас в России такие дети обречены на нищету, и мы делаем благородное дело, меняем сиротам судьбу.

Ага, и еще получаем неплохие дивиденды от этой, так сказать, благотворительности.

– С удовольствием посоветую Жаклине и Франсуазе обратиться к вам, но вот только…

– Что? – спросила Анна Степановна.

– Сейчас столько пишут, что гены являются определяющим обстоятельством в характере человека! Хотелось бы все-таки знать, что за родители у крошек. Конечно, мы с Капитолиной их уже купили и назад отдавать не собираемся, но… Подскажите, на что в нашем случае лучше обратить внимание при воспитании: спрятать алкоголь, особо подчеркивать порочность воровства… Какие-нибудь вредные пристрастия были у биологических родителей?

Мирная секунду рассматривала меня в упор немигающим взглядом, потом, очевидно, сделала вывод – богата, но глупа и не опасна.

– Вы же понимаете, – пустилась она в объяснения, – какие люди отдают ребенка в приют. Сейчас ведь не война, когда в сиротских домах оказываются самые обычные дети. Я, между прочим, тридцать лет кручусь в этой системе и не припомню благополучных родителей у воспитанников. Либо уголовники, либо наркоманы и алкоголики…

– И все-таки, – с упорством носорога двигалась я к цели, – вот Аня, например, темноволосая девочка, кто у нее в анамнезе?

Анне Степановне надоела приставучая и дотошная иностранка, и, очевидно, директриса решила поскорее от меня отделаться. Она встала, раскрыла большой шкаф, порылась на полках, вытащила довольно объемную папку, сунула мне в руки.

«Аня Бороздина. Родилась 1 ноября 1997 года, скончалась 12 июля 1999-го» – стояло на желтой обложке. Я невольно вздрогнула и открыла дело.

Мирная оказалась права. Отец Анечки, уголовник со стажем, из своих тридцати пяти лет почти двадцать провел за решеткой. Оставалось только удивляться кротости и терпению Аниной мамы, Раисы Михайловны, безропотно поджидавшей муженька и исправно беременевшей во время его кратких пребываний на воле. У Анечки было четыре брата и одна сестра. Дети у Бороздиных получились, как ни странно, хорошие. Старшая, пятнадцатилетняя девочка, училась на парикмахера, мальчики ходили в школу. Дома жила только будущая парикмахерша, остальные мотались по детским домам. Раиса Михайловна объясняла это просто – денег нет прокормить такую ораву. Однако рожать не переставала, с упорством дворовой кошки производя на свет никому не нужное потомство. Анечка – последыш. К Мирной попала в мае, до этого воспитывалась в Доме малютки номер триста шестьдесят два.

– Очень хорошее место, – пояснила Анна Степановна, – просто удивляюсь, как тамошней директрисе удалось создать такой коллектив. Из этого дома приходят в основном здоровые и с нормальным развитием дети.