Контрольный выстрел

- Ну, корысть, она всюду присутствует, милый мой. Даром в наши времена даже папа маму не целует. Я приехал сюда потому, что Витек буранул. Повоевать со мной решил, рожа козлиная. К тому же китаец в другом свете нарисовался. Проморгал я его, не раскусил вовремя. А уж когда поговорил с Коноплей по телефону, когда он стал вешать мне лапшу на уши, что знать не знает, где Вадик и кто такой Сэн, я сразу понял - жопой крутит. За дурака меня держит. Кто ж такое простит?

- И ты решил навести порядок, да?

- Порядок во всем должен быть. И в наших делах особенно. Конопля лишний. Он никому не нужен в Питере. Он только мешает и вносит неразбериху в систему.

- О какой системе ты говоришь?

- Я говорю о воровском законе, Красноармеец. Тут все должно быть правильно. А появление таких, как Конопля, неизбежно ведет к войне.

- Что вам мешает не воевать?

- Беспредел, Отморозков расплодилось - туши свет. И не существует для них никаких правил, никаких порядков и никаких авторитетов. Им человека убить - как муху газеткой пришлепнуть.

- Тебя послушать, так и я отморозок.

- Нет. Ты за правое дело убивал.

- Да как ты такое можешь говорить?! - возмутился я совершенно искренне. Как может быть убийство правым делом?!

- Ну-у! - развел руками Жорик. - В таком случае тебе нужно было не ко мне идти, а писать заявление в милицию: "Помогите, граждане начальнички! Спасите меня и сохраните!" Вообще, я тебя не понимаю! Сначала ты закидал пол-Питера трупами, а теперь что, раскаиваешься? Поздно! В дерьме ты по уши! - Что-то звериное мелькнуло в глазах Костыля.

Я чувствовал, что зашел в тупик. Убивать - грех. Неискупимый, как говорят. Не убивать - значит, быть самому убитым. Выходит, на убийство меня толкал страх за собственную жизнь? Но почему я должен быть убитым по прихоти кого бы то ни было?.. Запутался я, окончательно запутался. Может, действительно, прийти в милицию, рассказать все от начала и до конца. Пусть меня посадят. Пусть расстреляют. Но пусть спасут Сашку.

- Так что, друг мой сердечный, не философствуй, - продолжил Жорик. - Ты помнишь нашего философа с зоны?

- Он за жизнь говорил, которая дается человеку для радости и созидания. А человек эту жизнь в говно превращает, - сказал я.

- Да-да-да! И тот же философ хранил под подушкой Библию. Читал ее по ночам, подчеркивал там умности разные. А я как-то заинтересовался. У него на самой последней страничке записи от руки сделаны. Заголовок такой: "Противоречия". И написано в два столбика:

"Всякий рожденный от Бога не делает греха... Он не может грешить, потому что рожден от Бога" (1 Иоанна, 3,9.)

"Нет человека праведного на земле, который делал бы добро ц не грешил бы".

(Еккл., 7, 20.)

Так что понимай как хочешь, - закончив цитировать, произнес Жорик. - Всюду есть противоречия. Все несовершенно. Ясно одно: никто о тебе не позаботится, кроме тебя самого. Тебе, можно сказать, повезло, что мои интересы совпали с твоими. Конопля сумел и мне нагадить. Ничего, он еще ответит. Из-под земли суку достану.

- Уверен? - с сомнением спросил я.

- А вот скажи, если б люди Конопли на тебя случайно у Вадика не наткнулись, ты бы не стал его сам разыскивать?

- Зачем?

- Он же за решетку тебя отправил! Ответить должен!

- До сих пор же не искал. И не искал бы вовсе. Я жить спокойно хочу. Не мешать никому. И чтоб мне никто не мешал.

- И шел бы тогда на завод после зоны! - вспылил Костыль. - Чего к Вадику поперся ?! Там, где крутятся бабки, не бывает спокойной жизни! А вы все, чистоплюи, хотите и рыбку съесть, и на хер сесть! На мораль его потянуло! Раскаяться надумал! - Жорик вскочил со своего места и нервно заходил по комнате. - Иди! Беги к ментам! Ты же этого хочешь! Пиши заяву, сдавай всех и сам сдавайся! Но сначала подумай, почему мы сейчас здесь сидим и никого не боимся?! Здесь же война была! Стреляли! Горы трупов валяются! А мы сидим и не чешемся! Жорик бесился. Ярости его не было предела. - Где твои менты? Почему не едут?

Действительно, почему? Где они? Ведь перестрелка наверняка слышна была на всю округу. Зеленогорск не Питер. Здесь все на виду. Да и источники информации у ментов свои есть. Наверняка стуканули уже на Литейный, что между Костылем и Коноплей разборки зреют. Чего ж они не едут? Взяли бы с поличным!

- Так почему? - спросил я у Костыля.

- А потому, - уже спокойно ответил он и вновь присел рядом, наливая себе виски. - Философ в зоне всю Библию сто раз прочел. А я жизнь эту сраную, как толстую книгу, перелистал уже тысячи раз. И вот что тебе скажу. Сейчас время такое: все хорошо жить хотят. И менты тоже. Перед тем как людей своих собрать-вооружить и сюда отправить, я с одним человечком встретился. На Литейном, 4, он работает. Посидели, потолковали. Я ему о своих проблемах рассказал. Он мне о своих. Говорю ему: есть гнида в Питере, всем жить мешает, Конопля называется. Очень, говорю, хочется к праотцам его отправить. Не возражаешь?

- А он?

- Он не возражал. Скажу, говорит, тебе по правде, ваши разборки нам на руку. Вы друг друга мочите, нам работы меньше. Соображаешь?