Контрразведчик

Сон — единственное, что Максим, да и почти все, находящиеся под чеченским небом, ждали и берегли. Сон был роскошью. И когда выпадал случай, использовали время, чтобы поспать.

— Пойдем, пойдем, — подхватив под локоть Максима, сказал Екимов и вывел его из заводских помещений под звездное небо. Снаружи надрывно орали сверчки, перекрикивая эхо далеких и близких автоматных очередей и глухое буханье где-то в горах артиллерии.

— Знаю, что в бригаде есть свой «молчи-молчи», — стал говорить Максим. — И у меня нет никакого желания быть еще одним, сидеть и собирать информацию — не мое это.

«Молчи-молчи» — так называли особистов ФСБ при частях. Отношение к ним было неоднозначным. Где-то уважали, особенно если контрразведчик регулярно выезжал на боевые и напускал туман вокруг всего, что он делает, а где-то — не очень.

— Я разве сижу на месте? — улыбнулся Екимов.

— Вы из главка прикомандированы. И, если честно, я даже не знаю, чем вы занимаетесь.

— Могу сказать. Не так давно была создана Временная оперативная группа Управления военной контрразведки ФСБ России в Северо-Кавказском регионе — ВОГ УВКР. Отчасти структура контролирует и собирает сведения от особистов в частях, ведет анализ информации, сбор данных от подразделений РЭБ[11], ЭБР предотвращение утечки информации и многое другое. А есть еще одна функция — оказание содействия оперативным подразделениям ФСБ по сбору оперативной информации, работе с конфидентами…

— С кем?

— Со стукачами и добровольными помощниками. Выявление лиц, причастных к терактам и связанных с бандподпольем. Работа интересная.

— Смотря кому… А почему именно я вам понадобился? Что, своих кадров нет?

— Есть такое слово в армии — «потому что, и точка», — услышал голос комбата сзади Максим и сразу же обернулся. Комбат вышел на свет, протянул руку сначала Екимову, потом Михайленко. — Это я попросил тебя пристроить, — сказал комбат, прикуривая сигарету. — К тому же Екимов сказал, что ты башковитый и пригодишься. У него один из коллег как раз уволился.

— Я не справляюсь? — Максим внутренне готов был взорваться. Он выполнял все, что от него требовалось, и вот — от него пытается избавиться комбат.

— Не нервничай, лейтенант, — чуть разомкнув губы, проговорил комбат. — Ты хороший офицер. И была бы судьба — дорос бы до комполка или выше. К слову, завтра приказ — тебе старлея досрочно дают.

— Товарищ полковник, я не пойму, в чем же тогда дело.

— Причин много. Первая — бой на Сахарозаводской улице. Правозащитники нашли там четыре тела мирных жителей, зверски убитых.

— Да какие мирные? Там бой был.

— Мне не доказывай. Знаю. Но в Кремле политика изменилась. Сейчас есть план в военной прокуратуре на «посадку» офицеров. Сажать будут многих. В уральском отряде спецназа снайпера-контрактника вчера взяли — восемь лет прочат. И только за то, что он находился в районе, где снайпер убил якобы двух мирных граждан.

— А как же баллистика, ствол осмотреть и все прочее?

— Это уже никому не надо. Я говорю: есть кремлевский план на посадку. Завтра сюда приедут правозащитники и деятели военной прокуратуры. Тебя уже завтра быть тут не должно. Как и всех младших офицеров вашей роты и контрактников. Кто-то — в сорок шестую бригаду, кто-то — в восьмую нальчиковскую.

— А Сапега?

— А что Сапега? Он во время боя был в медчасти — у него фурункулез. Ты что, не в курсе?

— Отчасти в курсе, — выдохнул Максим.

— Так что собирай манатки — и с утренней колонной в Ханкалу с Екимовым, представляться новому руководству и обмывать звезду.

11. Молчи-молчи

Из Аргуна с попутной колонной на Ханкалу ехали молча.

— Чего невеселый? — хлопнул по плечу лейтенанта Екимов.

— Не думал, что меня когда-нибудь в «молчи-молчи» переведут. Сидеть и геморрой зарабатывать…

— Ну уж нет, Максим, — начал, подбирая слова, подполковник. — Сидеть, даже если бы ты этого и хотел, тебе не придется. И сейчас у нас одно дельце есть, в районе Червленой. Там батальон отдельный стоит. Думаю, чтобы времени не терять, туда поедем, а потом уже в Ханкалу. От батальона на перекрестке выделен блокпост. Называют это место Чертовым перекрестком. Там постоянно что-то происходит. И, по идее, не нашего бы ума дело было. Но особист батальона заприметил, что бойцы дурь где-то берут — анашу, гашиш, и новая дрянь появилась — насвай, смесь на курином помете, ее жевать надо. Ну, наш чекист, недолго думая, прижал бойчину одного, на которого информация появилась, что он распространяет. А тот и выпалил: мол, я ни при чем, мужичок хромой один оставляет возле шлагбаума каждое утро — то гаш, то насвай. А по весне так и вовсе семена раскидывал, чтоб проросла трава рядом с постом. Устроили засаду, но мужичок этот, видно, пронюхал и перестал появляться. Бойца повторно проверять, мол, наврал про мужика. Тем более приметы, которые солдат описал, — ну очень противоречивые. На вид мужичок русский, хромает на левую ногу, роста — среднего. В Червленой такого сроду не было. На бойца начали давить, расспрашивать: где на самом деле покупал и у кого. А тот — все одно: хромой мужик оставлял.

— И?