Контрразведчик

Из-за выжидательной тактики селян продукты в городе почти исчезли. И не только в Петербурге, но и во многих городах. С целью уберечь зерно и картошку для продовольственных нужд в конце 1919 года Совнарком принял декрет о запрете изготовления и продажи спирта, самогона и других крепких алкогольных напитков на территории страны. За его нарушение преступнику полагалось пять лет тюрьмы с конфискацией имущества. Сгоряча чекисты, милиция, продотряды могли «контру-самогонщика», переводившего пшеницу, поставить к стенке. Пролетарский поэт Демьян Бедный так писал в газетах:

Вино выливать велено,
а пьяных, сколько их будет увидено,
столько и будет расстреляно.

Все же селяне по ночам самогон гнали. В 1924 году председателем Совнаркома стал товарищ Рыков, разрешил выпускать водку. Была она крепостью 30 градусов, плохо очищена и в четыре раза дороже той, что продавали при царе. Народ прозвал ее «рыковкой».

От голода, бесчинств уголовников, жестокой политики большевиков в отношении своего народа жители Петрограда побежали за границу, в основном в соседнюю Финляндию. А еще к родне в села. Многие были убиты. За три года Советской власти население Петрограда сократилось с 2,5 миллиона до 850 тысяч человек. После переезда правительства в Москву там серьезно взялись за уголовников. Кого посадили, кого расстреляли, другие перебрались в Петроград. Банды бесчинствовали, убивали, грабили. У убитых зачастую забирали документы, выдавали себя за жертвы. Дактилоскопии, как и фотографирования задержанных преступников, не было. Большевики считали уголовников близкими по духу, оступившимися пролетариями, жертвами царского режима, которых можно перевоспитать.

У Матвея даже сомнений не было, что это невозможно. Если человек никогда не трудился, не знает цену трудовой копейке, жил разбоем, грабежом, если у него руки по локоть в крови, по-другому он жить не сможет, да и не захочет. К таким одна мера – пуля в лоб. Все иное воспринималось бандитами и убийцами как слабость власти. Появились в Петрограде крупные банды, в 30–70 человек, наводившие ужас на население. Милицию еще в конце 1918 года присоединили к НКВД, но функции остались прежние – борьба с уголовными преступниками. ЧК занималась политическими преступлениями. Но, по мере возможности, чекисты помогали. С Матвеем именно так случилось. В городе еще в конце 1918 года появилась банда попрыгунчиков. От других бандитов отличались. На лицах белые маски, сами одеты в белые саваны. Действовали в районе Смоленского и Охтинского кладбищ, Александро-Невской лавры. На ногах, как позже выяснилось, были пружины, изготовленные мастером на все руки, пьяницей Демидовым. Когда на прохожего выпрыгивал такой оживший покойник, да с дикими воплями, ужас овладевал даже мужчинами, волосы вставали дыбом. Саваны шила любовница главаря банды – Мария Полевая по кличке Манька Соленая. Бандиты отбирали деньги и ценности, снимали добротную одежду. Сопротивляющихся убивали. Ограблений за год набралось больше сотни. Причем прохожими не ограничивались, наведывались к удачным рестораторам, в квартиры, где играли в карты на деньги, в ломбарды.

Противостояла многочисленным бандам петроградская милиция во главе с Владимиром Александровичем Кишкиным по прозвищу Циклоп. В юности он потерял на работе один глаз. Сотрудники все без опыта работы, молодые, а им противодействуют матерые уголовники, зачастую имевшие не одну «ходку» еще при царском режиме.

Матвей ехал на машине по Невскому проспекту в сторону Адмиралтейства. Темно, ацетиленовые фары светят тускло, десять-пятнадцать метров перед собой только и видно. Благо скорость невелика. Да еще и питерская слякоть, когда с неба сыпет мелкий дождь. В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит. На Невском темно, ни один фонарь не горит, в домах окна не светятся. А Матвей помнил проспект ярко освещенным, по брусчатке пролетки едут с офицерами, купцами при дамах. По тротуару публика гуляет, от рабочих и мелких лавочников до промышленников. За порядком городовые наблюдают. Если хоть один фонарь на участке не горит, фонарщику на первый раз внушение, а если и дальше ленится, то штраф. На улицах мусора нет, дворники работой дорожат, поскольку квартира служебная и бесплатная. Дворниками в большинстве казанские татары работают. Из ресторанов пахнет аппетитно – мясом, пирожками. Эх, какая жизнь была!

И вдруг справа в доме дверь открывается, на короткое время светло от керосиновых ламп. Из двери выбегают трое, как и описывали в сводках происшествий потерпевшие – в масках, белых саванах. И не идут, а подпрыгивают. Матвей сразу по тормозам. Револьвер выхватил и из машины, оружие на попрыгунчиков наставил.

– Стоять! ПетроЧК!

Один наутек бросился большими прыжками. Не уйдет! Матвей выстрелил в спину, на фоне белого савана мушка хорошо видна. Рухнул попрыгунчик. А двое на тротуаре руки подняли. С чекистами лучше не баловать, исполнять приказания, ибо стреляли без предупреждения и наповал.