Контрразведчик

Так и поступил. Несколько дней сам не свой ходил. И смерть любимого отца, и его письмо настолько потрясли, что есть не мог, на службе все валилось из рук. Сослуживцы говорили: «Как переживает утрату отца! Видать, заботливый сын!»

А Матвей каждый вечер перечитывал мелко исписанные листки, фактически выучил наизусть. В квартире хранить опасно. В ближайшую поездку на дачу оборудовал на чердаке дома тайник, куда бумаги и определил, замотав в прорезиненную ткань от плаща. Если повезет и родится сын, подрастет, тогда и его ознакомит. А сейчас главная задача – выжить самому и защитить женщин. Ближе их у него никого нет. После письма отца многое понятно стало. Почему родни нет, как у других, и не упоминал отец, как будто сирота безродная. А причина в другом была. И предки, родня, здесь наверняка были, только отец их отыскать не смог или не захотел по каким-то причинам.

А сейчас искать опасно и трудно. В первую очередь по той причине, что рождение детей, крещение, отпевание умерших, велось в церковных книгах. Церковь сейчас отлучена от государства, в храмах устроены клубы, склады, а то и конюшни. И все архивы либо сожжены, либо выброшены на помойку. В одночасье все граждане стали безродными. Где родня, когда сам родился – неизвестно. И опасно. Вдруг обнаружится запись и окажется, что Матвей из купеческого рода или хуже того – из дворянского сословия? Сразу чуждым элементом для власти станет. И как искать, если Матвей даже не знает, из какой губернии отец родом? Это отправная точка для поисков, ибо однофамильцы встречаются, сам сталкивался с Кулишниковым, хотя вида не подал, ведь ныне он Митрофанов. Все же был интерес. Не раз спрашивал отца, откуда он родом, из какой губернии или волости? Отшучивался отец, от ответа уходил. Наверное, полагал, что успеет сказать, а получилось – скоропостижно скончался и все знания с собой унес.

До смерти отца Матвей считал себя морально и физически крепким человеком, во многих переделках бывал. Ранен был, сам стрелял на поражение в неприятеля, и рука не дрогнула, поскольку исполнял долг перед государем и страной, был верен присяге. Но смерть отца выбила из седла. Что бы ни делал, зачастую вспоминая отца, щемило в груди и вопросы были. Почему он раньше не открылся Матвею? О многом бы поговорили, определили линию поведения, возможно на многие годы вперед. И одно дело, когда в роду есть старший, а теперь он главный. И все вопросы семьи должен сам решать. А еще беспокоило, что наследника нет, кто будет продолжателем фамилии? Ребенок нужен, а с другой стороны – боязно. Страна балансирует на грани разрухи, нищеты, голода. Если при царе была стройная система образования – гимназия, университет, но сейчас в лучшем случае школы-семилетки, затем курсы. И выходят из них не пойми кто. Ни техник, ни инженер, недоучка. Поневоле Матвей сравнивал все стороны жизни, и сравнение это не было в пользу большевистской власти. Все стороны жизни для всех слоев населения – от селян до интеллигенции – стали жить хуже, качество жизни упало в разы, а еще страх непреходящий перед карательной политикой государства. Никто не мог быть уверен в завтрашнем дне. Матвей был человеком осторожным, всегда просчитывал последствия своих поступков, анализировал.

После Октябрьского переворота многие государственные и церковные архивы были уничтожены, и поздние поколения уже не могли узнать своих предков, составить родословное древо. Да, многие знали только своих бабушек и дедушек, но не прадедов, не говоря уже о более ранних предках. Иваны, не помнящие родства! В Европе отношение к предкам более бережное, каждая семья имеет архив и знает, откуда пошла, как звали предков и где жили. Генеалогией интересуются, предками гордятся.

Самое скверное, что сомнениями, мыслями поделиться не с кем. Близких друзей нет, да и были бы, воздержался. Сколько случаев Матвей знал, когда друзья предавали для своей выгоды. Мама и жена не в счет. Женщины эмоциональны, несдержанны на язык, могут проговориться, сами зла не желая. Не зря же отец предупреждал в записке. И в себе держать знания тяжело. Не зря поговорка есть: «многие знания – многие печали». В общем, на какое-то время оказался выбит из колеи, из привычного ритма.

Вдруг вспомнился занятный эпизод, свидетельствующий о широте души Николая I. После дуэли, где Пушкин получил на Черной речке тяжелое ранение, от которого умер, ему доставили с посыльным от императора письмо, скорее даже записку.

«Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе мое прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки».

Император обещание исполнил. Оплатил долги поэта, заложенное имение отца поэта очистил от долга, вдове и дочерям определил пансион до замужества, сыновей определил в пажи и положил каждому по полторы тысячи рублей на воспитание до поступления на службу, распорядился издать сочинения Александра Сергеевича за казенный счет в пользу вдовы и детей и единовременно выплатить вдове десять тысяч рублей.