Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает

16 августа я был уже в Москве. Перебрался с Киевского вокзала на Казанский, без труда приобрел через военного коменданта билет до станции Чаны. До отхода поезда оставалось свободного времени около 6 часов. Разузнав обстановку, решил съездить на московский базар, так называемую «Преображенку». Чтобы не задержали там патрули военной комендатуры, надел легенький плащ без погон и снял с фуражки звездочку, нарядился под демобилизованного офицера. Прохаживаясь по базару, у нескольких торгующих граждан поинтересовался стоимостью продававшихся туфель, гражданского костюма и рубашки. Когда все необходимое приобрел и направился к выходу, ко мне подошел мужчина лет 30–35, шатен, по своему обличию похожий на цыгана. Бесцеремонно дергает меня за рукав и предлагает купить у него несколько отрезов материалов разных расцветок на костюмы. Причем, категорически настаивал, чтобы все было куплено оптом вместе с сумкой, объясняя это тем, что он ушел от жены и ему некогда торговаться и отдает он все вместе по дешевке. Я от этого предложения, показавшегося подозрительным, отказался, но продолжая выходить с базара, вернулся, чтобы поторговаться и купить только два понравившихся мне костюмных отреза. О ужас! Что же увидел? На земле лежит человек с той самой сумкой. Его жестоко пинает несколько человек ногами, выкрикивая: бейте вора! В их числе тот самый «цыган», который предлагал мне купить сумку с вещами. Вмиг на меня свалилось такое неосознанное ожесточение, сравнимыми только с ранее имевшими на фронте угрозами для моей жизни. Как будто били меня. Молниеносно выхватив пистолет, нанес его рукояткой жесткий удар по голове «цыгана», а затем произвел выстрел в воздух и выкрикнул: «Руки вверх, стрелять буду без предупреждения». Участники избиения в одну секунду разбежались. На земле лежала «жертва» с сумкой и «цыган». Тут как тут оказался и милиционер. Представившись ему сотрудником МГБ, объяснил ему обстановку. Милиционер начал записывать свидетелей. Мое осознание случившегося было однозначным: вот вляпался, так вляпался! Пришлось немедленно исчезнуть. В толпе это оказалось проще простого.

Впоследствии переживая случившееся «боевое действие», пришел к выводу и твердому убеждению, что от фронтовой горячки, когда приходилось нередко действовать по внезапно возникшей угрозе для жизни непроизвольно-машинально, надо избавляться и утверждаться в строгих правилах сознательных действий, находить для этого паузу: раз, два, три. Как умел это делать, когда надо было бросить гранату противнику, с такой выдержкой после выдернутой чеки, чтобы он не мог ее перехватить и вернуть тебе.

Добрался до своих родных Кабаклов благополучно. Радостям встреч с дорогими родителями, пронесенными в сердце по длительным фронтовым дорогам, а также с друзьями детства и односельчанами, не было предела и выразить их невозможно. Скажу только, если ранее, во время нахождения в Чехословакии, уместно было выразить: «В гостях хорошо, а дома лучше», то на Родине еще радостнее звучит: «А в гостях дома, еще лучше». И этим все сказано.

Возвратился из отпуска во Львов в точно установленный срок 16 сентября. Передислокация из Яворовского учебного центра во Львов за период с мая 1946 года почти полностью завершилась. В Раве-Русской оставался 168-й стрелковый полк. Штаб дивизии хорошо обустраивался в старом военном городке времен Польши по улице Транспортной № 3. После создания Вооруженных сил Украины в этом же городке были отстроены здание штаба военного округа и новая гостиница. Размещение нашего отдела великолепно обустроено И. С. Ходченковым, оказавшемся весьма пробивным и деловитым начальником, безусловно при активном участии старшего лейтенанта Двали. Сказал: «Сделаю» и сделал. Тесные деловые и дружеские связи Ивана Семеновича с комдивом Ф. А. Прохоровым позволили сделать не только хороший выбор, рядом со штабом, отдельного здания для отдела, но и добиться получения жилья для всех сотрудников. Мне досталась двухкомнатная квартира на нижнем этаже дома, по той же улице Транспортной в доме № 4, находившемся против отдела через дорогу.