Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает

Уверенно вступив в начальную стадию непосредственной контрразведывательной работы и всесторонне осмысливая хорошо известный опыт контрразведчиков-фронтовиков, прежде всего то, как достигались нужные результаты в работе, осознанно пришел к пониманию того, что целенаправленно организовывать ее, исходя из сути предназначения и основных задач, можно только на основе заранее спланированной системы мер по их выполнению, исходя из конкретных или реально предполагаемых устремлений противника, а для повышения их эффективности добиваться необходимого для этого сочетания линейного и объектового принципов в работе. При таком планировании работы по обеспечению государственной безопасности и боеготовности оперативно обслуживаемых мною объектов основные усилия сосредоточиваются на выявлении возможных шпионских устремлений противника: к местам вероятного получения шпионской информации (к объектам в целом, местам сосредоточения секретов), а также конкретным объектам диверсии; к контингенту лиц, из которых при благоприятно сложившихся условиях он мог осуществить свои вербовочные устремления в шпионской подрывной деятельности против войск.

Исходя из приведенных выводов, предстояло в первоочередном порядке организовать тщательное изучение военнослужащих, призванных в полк после репатриации из американской зоны оккупации в Германии. Из истории шпионажа известно, что этот канал, как один из самых удобных, выгодно использовался всеми разведками мира, и поэтому вполне мог быть задействован американской разведкой в шпионаже и подрывной деятельности против Советского Союза. Тем более, что проходила репатриация в период уже начавшегося охлаждения и разрыва общего сотрудничества, сложившегося в период войны, доходившего, как ранее мною уже отмечалось, до намерений военного противоборства, вынашивавшегося Америкой и Англией.

Интуитивно полагая, что американская разведка не упустила такой возможности, не решался приобрести из числа военнослужащих, бывших репатриантов, крайне нужных для работы в их среде источников, а имевшиеся из других категорий в полное доверие данной среды войти не могли и давали неоднократно повторяющуюся информацию о том, что в американском лагере, подлежащие репарации из Германии на родину советские граждане, как из числа бывших военнопленных, так и угнанных на каторжные работы запугивались тем, что при возвращении в Советский Союз их, якобы, как изменников Родины расстреливают или вывозят в Сибирь. Агитируя не возвращаться на Родину, восхваляли предлагаемую возможность выехать на постоянное жительство в США, Канаду, Австралию и другие капиталистические страны. Причем из поступившей информации вытекало, что антисоветская пропаганда велась не только американскими представителями, но и бывшими нашими гражданами, бежавшими в Германию, которые в войну сотрудничали с фашистами или воевали на их стороне в специальных воинских формированиях. Было ясно, что всякого рода прислужники и соучастники гитлеровских преступлений люто сеяли смуту и недоверие к своей Родине, чтобы таким образом спасти свою шкуру, жаждали новых хозяев, которым нужны предатели и мастера кровавых дел для борьбы против нашей страны и находили таких покровителей в лице наших бывших союзников. А поэтому выявились основания полагать, что отдельные из них могли раствориться в массе репатриированных лиц и быть призванными в армию. А следовательно, агентурную работу среди этих военнослужащих, пришлось углубить дополнительной спецпроверкой по местам рождения и прежнего жительства.

Известным толчком такой необходимости послужило почти анекдотическое разоблачение одного из таких предателей, служившим шофером у военачальника, вновь прибывшим вместо капитана Зайцева, добившегося своего увольнения с убытием в Москву, старшим оперуполномоченным 168-го стрелкового полка старшим лейтенантом В. С. Бабашиным. Неожиданно окликнув предателя – шофера, Виталий Семенович заметил, что оборот «кругом» и приставку правой ноги тот сделал так, как это делалось в немецкой армии. Немедленно послал запросы в соответствующие органы КГБ и получил розыскное дело на добровольца немецких карательных войск СС. За его разоблачение и осуждение Военным Трибуналом дивизии В. С. Бабашин досрочно получил звание «капитан», а через полгода или чуть более назначен старшим оперуполномоченным 2-го сектора УКР МГБ СССР ПрикВО, где зарекомендовал себя авторитетным аналитиком.

Столь убедительный результат подтолкнул к необходимости изменить общий подход к группе репатриантов и попытаться выделить, исходя из вербовочных критериев, более вероятных лиц, к которым могли проявиться устремления американской разведки для вербовки кого-либо из них и репатриации на Родину.