Контрразведка. Охота за кротами

Как проходила воспитательная беседа Брокмана с двумя несостоявшимися вербовщиками, неизвестно. Но дней через десять в местной прессе прошло сообщение об отъезде двух американских дипломатов — Майкла Зенчука и Джека Краммера («брата» Бориса) — на родину — в Соединенные Штаты. Исчезла из временно закрытого магазина и Сюзанна, которой, наверное, пришлось походить по докторам и пережить страх за свое здоровье. За все прегрешения в жизни надо платить при посещении спектакля-драмы. У каждого человека под шляпой или шляпкой — свой театр, где часто развертываются драмы более сложные, чем те, которые созерцались на сцене жизни — эмоции усиливаются переживаниями о своем здоровье в несколько раз.

* * *

…..После совещания Кобзев задержал Ветрова и сообщил приятную новость — ему необходимо срочно выехать в Москву по делам службы.

— Это тот случай, когда сочетается полезное с приятным, служебное с личным. Решите вопросы в Центре и повидаетесь с семейством. Пора их уже возвращать сюда, — посоветовал резидент.

«Неужели догадался, а может, ему сообщили офицер безопасности посольства или коллеги из резидентуры КГБ? Не должны знать, все было на уровне профессиональной конспирации. А там, черт его знает, — подумал Николай. — А может, все же стоит раскрыться перед начальником?»

Нет, ничего не сказал он Кобзеву, хотя уважал и доверял ему. А на следующий день он уже шагал по родной Москве.

«Идиоты, — размышлял он, — неужели они надеялись меня сломить открыточками? Свобода оплачивается очень дорого, но что поделаешь. Будут еще переживания, но я свободен от того, чтобы казнить себя за малодушие, за предательство. Провинился — да, бес попутал, но чист перед Родиной, коллегами. Эта стерва получила удовольствие, я тоже. Ох, долго они еще будут проверяться, не доверяя анализам и диагнозам».

Единственное, что его угнетало, — это вина перед женой, но он успокаивал себя тем, что повел себя не так, как предатель и шпион Филатов, поднявший когда-то руки вверх перед аналогичными материалами.

«Каждому молодому и сильному мужчине, в конце концов, должна встретиться, помимо брака, женщина, которая успокоит ноющую плоть. У женщины тоже может быть подобное. Весь смысл в тайности содеянного, — убаюкивал себя Николай не им придуманной теорией. — Хотя она и подстава, однако женщина высшего класса по многим параметрам».

И все же он решил себя в некоторой степени обезопасить.

«Надо связаться с Николаем Семеновичем. Посоветуюсь, как вести себя дальше».

Ветров позвонил Стороженко. Договорились встретиться в одном из кабинетов главка — в ГРУ.

— Здравия желаю, товарищ полковник!

— Здравствуй, здравствуй, тезка!

Он стал рассказывать подробности… Расхохотались, когда речь пошла о немой сцене янки на инсценировку со СПИДом и «лимонкой».

— Ну, что я могу сказать? Правильно сделал, что пришел. Скрытность — прибежище слабых. Поступка твоего не одобряю, хотя по-мужски понимаю. Можно было уловить признаки «медовой ловушки», разгадать почерк церэушников — он в последнее время стал стереотипным, повторяемым. Но случилось то, что случилось, рассуждать с позиций «если бы» — это из области сослагательного наклонения. А что касается янки, то они, наверное, не хотят думать. А резиденту надо было сказать. Передай ему привет от меня. Я напишу Григорию Петровичу письмецо. Хорошо, что командировка у тебя заканчивается. Все равно сейчас в Белграде веди себя осторожнее, чем прежде. Американцы могут мстить. Будь бдителен вдвойне, — высказывался Стороженко.

Затем он стал подробно инструктировать, как себя вести в случае нового подхода со стороны заокеанских «братков».

— Спасибо за совет и поддержку, Николай Семенович. — В эти слова Ветров вложил искренность, потому что помнил, как еще перед отъездом в первую командировку беседовал с ним оперативник Стороженко. Именно тогда к чекистам в ГРУ у него появилось доверие и уважение.

«За плечами этих работяг, — подумал Ветров, — полдесятка раскрытых за последние четыре года агентов иностранных разведок среди нашего брата.»

* * *

Через неделю Ветров с семьей улетел в Белград. Последние полгода прошли спокойно. Получил очередное звание — подполковник. Подчиненный, как и договаривались в Москве, доложил историю своего «греха» начальнику…

Кобзев и Ветров закончили службу в генеральских чинах в разное время. До сих пор, наверное, последний помнит свою оплошность, которая могла перерасти в преступление, и улыбается, когда вспоминает пресные рожи американских вербовщиков.

Самое главное в этой истории то, что люди остались людьми и не навредили стране с перепугу. И такие люди служили в ГРУ.

Глава семнадцатая Узник потерянной совести

Жадность до денег, если она ненасытна,

гораздо тягостней нужды,
ибо чем больше растут желания,
тем большие потребности они порождают.

Демокрит