Контрразведка. Тайная война

Националистические взгляды Романа Лысого ему были известны. Москалей он люто ненавидел, и когда разговор заходил на эту тему, то в запале от него доставалось не только им, перепадало и немцам. До поры до времени Рудель сквозь пальцы смотрел на его завихрения. Чаша терпения переполнилась, когда он «случайно» обнаружил в папке Лысого листовки антинацистского содержания. На допросе тот открещивался от них как черт от ладана и заявлял, что «это рука агента большевиков». Здесь Лысый был прав — то была рука разведчика Прядко. Заверения в преданности и прошлый послужной список не спасли Лысого от отчисления из абвергруппы 102.

Следующий удар Петр нанес по одной из ключевых фигур — фельдфебелю Аппельту. На нем «висели» финансы, в том числе и те, которые выдавались агентуре. Найти у него уязвимое место, как это было в случае с Лысым, оказалось делом гораздо более сложным. Аппельт, истинный ариец со своим особым статусом, держался на расстоянии от «черной кости» — инструкторов-славян. И все-таки слабое место нашлось и у него. Он грешил нарушениями в работе с секретными документами и нередко брал их с собой на квартиру. Петр решил рискнуть. Однажды, воспользовавшись отсутствием Аппельта, он проник в его жилье. Риск оправдался — в руки разведчика попали сводные списки агентуры, ведомости оплаты и две тысячи рейхсмарок.

Пропажа быстро обнаружилась. Аппельт жестоко за нее поплатился. Его сняли с должности и направили в Варшаву в штаб «Валли-1» — специальный орган управления «Абвер — заграница», созданный в июне 1941 года для ведения разведывательно-диверсионной и контрразведывательной работы против Советского Союза. Пострадал не только он. Вся та агентура, что значилась в пропавших списках, была отчислена из группы и возвращена в лагерь для военнопленных.

Участившиеся провалы агентуры, ЧП, произошедшие с Лысым и Аппельтом, видимо, послужили причиной чистки в руководстве группы. В ноябре 1942 года Руделя сменил капитан Карл Гесс, но и он недолго продержался. Сгубили его не измена потерявшему прежний градус немецкому шнапсу и любовь к русской водке, а очередное из ряда вон выходящее происшествие. Его сотворил все тот же неугомонный Петр.

Наступило Рождество. В группе на время забыли про неудачи на фронте и провалы агентуры. В кабинетах звучали выстрелы, но не пистолетные, а из бутылок шампанского. Недостатка в спиртном не было. Дежурные машины регулярно доставляли его ящиками, а спирт целыми канистрами из винных подвалов завода «Абрау-Дюрсо». Гесс, и до назначения в Краснодар водивший дружбу с зеленым змием, здесь, вдали от начальства, и вовсе расслабился и пил, как говорится, не просыхая. Дисциплина среди личного состава падала на глазах.

Этим решил воспользоваться Петр и по-своему стал готовиться к Рождеству. Он давно присматривался к водителю группы Василию Матвиенко. Бывший красноармеец попал в плен, будучи контуженым и оказавшись перед лицом голодной смерти, принял предложение вербовщика Самутина и перешел на сторону фашистов. Скрипя зубами, он тянул ненавистную фашистскую лямку, а в глубине души продолжал оставаться советским человеком. Петр, тонкий психолог, почувствовал в нем эту двойственность и принялся исподволь готовить на роль помощника.

Наступление советских войск под Сталинградом ускорило их сближение. Незадолго до Нового года между ними состоялась решающая беседа. Выходя на нее, Петр серьезно рисковал и, когда она закончилась, был рад, что не ошибся в Василии. Тот согласился начать тайную войну против фашистов. И первое, что они решили сделать, — это за неимением рождественского гуся подложить большую свинью Гессу и его шпионам. Кража служебных документов или оружия у сотрудников была отклонена Петром: он решил не повторяться, и его изобретательный ум нашел более эффективный способ, как скомпрометировать не только Гесса, но и деятельность всей группы.

Несколько ночей подряд они ждали подходящего момента. Наконец он настал. Пронизывающий январский ветер шершавым языком поземки хлестал в лицо редким патрулям и тоскливо завывал в разрушенных печных трубах. Тусклый свет фонарей таял в кисельной пелене. Дежурный по группе, прислонившись к печке, сонно клевал носом и не заметил, как две серые тени выскользнули за дверь. Наутро он, а вслед за ним мгновенно протрезвевший Гесс и все жители города Краснодара увидели на фасаде здания штаба группы плакат, на котором черным по белому большими печатными буквами было написано: «Здесь живут шпионы во главе с Гессом и прочими бандитами. Вам не уйти от кары».

Шпионское гнездо абвера оказалось засвеченным. Скандал вышел грандиозный. Из Варшавы, из штаба «Валли -1», в Краснодар прикатила специальная комиссия и приступила к расследованию. Злоумышленника она не нашла, но меры приняла решительные. Штаб группы перебазировался в неприметное одноэтажное здание по улице Седина. Часть агентов отправили в лагерь для военнопленных, а самого Гесса увезли «протрезвляться» в Варшаву. Исполнять обязанности начальника абвергруппы 102 поручили обер-лейтенанту Бруно Штайну.