Контрразведка ВМФ СССР 1941-1945

Разведывательные устремления японских спецслужб носили стратегический характер — выявление способности Дальневосточной военной группировки СССР противостоять наступлению японской армии; оценка возможности установления и поддержания японских порядков на территориях, которые планировалось захватить. В стратегию разведки Японии вписывалось и стремление собрать как можно более полные сведения о проживавших в нашей стране японцах, а также лицах иной национальности — в прошлом подданных Японии. Они рассматривались как контингент для добывания разведывательной информации, оказания содействия в легализации забрасывавшихся с территории Японии нелегалов, а также установления в регионе оккупационного режима.

После нападения фашистской Германии в июне 1941 г. на СССР военно-политическая обстановка на дальневосточной границе стала еще более напряженной. В районах, прилегающих к СССР, японское командование держало миллионную Квантунскую армию, готовую в рамках реализации плана под кодовым названием «Кантокуэн» («Особые маневры») в любой момент начать наступление на Хабаровск, Владивосток и Читу.

Если в первом полугодии 1941 г. японские самолеты совершили 28 разведывательных полетов над территорией СССР на глубину не свыше 10 км, то во второй половине 1941 г. они 49 раз нарушали воздушную границу с СССР на значительную глубину — до Нерчинского завода и Владивостока. В 1942 г. японские самолеты уже 80 раз вторгались в воздушное пространство СССР. В 1942 г. зафиксировано 16 обстрелов советской территории и пограничных нарядов. Японскими разведывательно-диверсионными группами предпринимались попытки захвата и увода в Маньчжурию советских военнослужащих и местных жителей[281].

Постоянные внешние угрозы безопасности СССР, исходившие со стороны Японии, вынуждали советское военно-политическое руководство поддерживать в состоянии боевой готовности на Дальневосточных границах СССР значительные силы и средства Красной армии, Военно-морского флота и НКВД, усиливая дальневосточную группировку войск. Несколько мобилизаций в первые месяцы войны позволили укомплектовать части и соединения до штатов военного времени, но вот обеспечение техникой, оружием, боеприпасами, продовольствием и снаряжением весь период Великой Отечественной войны находилось на крайне низком уровне — почти все поглощал советско-германский фронт.

В 1942 г. из 1118 задержанных нарушителей границы 330 человек были разоблачены советской контрразведкой как японские шпионы. Японские спецслужбы распространяли специально выпущенную литературу, предназначенную для советских военнослужащих и жителей приграничной полосы с целью склонения их к измене Родине. В результате с 22 июня 1941 г. по апрель 1942 г. было зафиксировано 135 попыток перехода на сторону противника 122 военнослужащих Красной армии и 13 военнослужащих войск НКВД. Из этого количества 29 человек было задержано советскими пограничниками, 9 — убито, 97 — скрылись[282].

Советская разведка через свои закордонные резидентуры внимательно отслеживала признаки, свидетельствовавшие о намерениях Японии напасть на СССР. Нападение на Пёрл-Харбор и основные базы США и Великобритании и последующая экспансия Японии в Юго-Восточной Азии и в бассейне Тихого океана позволили сделать вывод о том, что вектор японской внешней политики временно сместился в эти регионы. Это давало возможность в период решающих сражений на советско-германском фронте перебрасывать на запад воинские части и соединения с Забайкальского и Дальневосточного фронтов.

После вступления Японии в войну заметно активизировалась ее разведка с легальных позиций. В спецсообщении УНКВД по Приморскому краю в НКВД СССР от 2 апреля 1942 г. отмечался повышенный интерес сотрудников японского консульства во Владивостоке к военным объектам, укреплениям, порту, системам жизнеобеспечения и настроениям местного населения. Для того чтобы Владивосток не повторил участь Пёрл-Харбора, требовалось пресекать подобную разведывательную деятельность[283].

После победы советских войск под Сталинградом и на Курской дуге правящие круги Японии сместили акценты с открытия военных действий против СССР на оборонительные мероприятия. Были пересмотрены стратегические цели и отчасти тактические приемы деятельности японских спецслужб. В документе, подписанном в апреле 1944 г. заместителем начальника 2-го Управления НКГБ СССР Н.С. Сазыкиным[284], отмечалось, что органами госбезопасности «не выявлялась японская агентура, имеющая задания диверсионного характера или задания по проникновению на важнейшие промышленные и стратегические объекты края»[285].