Контрснайпер

— А у меня вакансий — целых восемнадцать штук. Из них пять — офицерские! — поднял грязную пятерню Серебряков. Потом вздохнул и миролюбиво добавил: — Ну подожди хоть до Нового года, если невтерпеж. Сам знаешь: четыре поста вообще без людей. Кто улицы патрулировать будет — я один?

— Почему? Можно с заместителями.

— Вот тебе шутки, а мне головная боль каждый раз. Генерал наш на последнем совещании вообще выдал: «Я, господа, почему-то на улицах постовых совсем не вижу. Скоро забуду, как милиционер выглядит. Вы их что, специально прячете?» Было бы кого прятать.

— Юрий Иванович, я и так три года на посту! — вытянул четыре пальца Елагин. — Мозоли дубинкой натер — не прокусить.

— А ты думаешь, в СОБРе этом у тебя мозолей не будет? Еще побольше. Они хоть тебя берут?

— Если экзамены сдам по рукопашному бою и огневой.

— Ну-у-у… — Шеф протянул бумагу обратно. — Вот, когда сдашь, тогда и приходи.

— Без письменного согласия руководства на перевод кандидата к экзаменам не допускают. Подпишите, Юрий Иванович! Пожалуйста…

— Товарищ подполковник, не надо! — раздался вдруг звонкий голос тургеневской барышни, примчавшейся на звуки матерной речи, как собака на свист. — Пожалуйста, не подписывайте! Пожалуйста… Это Сергей Сергеевич из-за меня.

— В каком смысле?

— Я научусь бить людей. Честное слово, научусь! Мне только…

— Значит, так, товарищ курсант! — перебил Серебряков и выразительно покосился на Сергея. — Марш в учебный класс изучать район обслуживания. Через полчаса приду и проверю. Чтоб все проходные дворы знать как собственную квартиру! А мы тут с… с Сергеем Сергеевичем… сами, как говорится, решим, что подписывать, а что нет. Кру-гом!

— Да… Извините! — Пунцовая от смущения Катя неумело повернулась на сто восемьдесят градусов и побрела обратно в здание.

— Ты, Елагин, что — совсем сдурел? — напустился шеф на Сергея, когда за Никулиной захлопнулась дверь. — Чему молодых учишь?

— Я ж не в том смысле.

— А в каком?

Серебряков опять посмотрел на бумагу.

— Я тебе еще раз говорю: выбрось ты это из головы. Не дергайся. Их все равно скоро расформируют. У нас же для тебя, как говорится, все перспективы. По осени из военкомата демобилизованных подкинут, и я тебя в участковые переведу. Слово даю.

— Юрий Иванович, но пока-то не расформировали. И потом, вы уже сколько времени мне обещаете, что…

Елагина вдруг прервал громкий, похожий на взрыв петарды хлопок, донесшийся откуда-то изнутри здания, и последовавший за этим отборный, первоклассный мат, до которого Никулиной расти и расти. Постовой с начальником тревожно переглянулись и, не сговариваясь, бросились в дежурку. Запахло терактом.

Примчавшись, они получили заряд ярчайших эмоций. Все было красным: и воздух, и стены, и потолок, и мебель, и морячок в клетке, по-прежнему безмятежно дремавший с раскрытым ртом. Зато теперь его фланелевая рубашка вполне гармонировала с его состоянием Перекрасился и помощник дежурного Коля Жиленков. Он ошарашенно стоял посреди комнаты и сжимал в руке картонный цилиндр, из которого еще сочился красноватый дымок.

— Что, бля, случилось?! — гаркнул на него «сержант-подполковник», обретя, наконец, дар речи.

— Вот… Серега сказал — согревающий пакет. Двести граммов. Я за веревку дернул, а он как…

Шеф выхватил у Жиленкова из рук цилиндр и, прочитав маркировку, отшвырнул его в угол комнаты.

— Ты что — идиот?! При чем тут двести граммов? Это же А-Эс-Пэ! Аварийный сигнальный патрон, для тонущих. Он ракетой и красным дымом сигнал подает, чтобы с берега или с самолета видно было.

— Да я ж не знал. А Серега…

— Ах, Серега?!

Юрий Иванович бросил на Сергея испепеляющий взгляд и в этот момент обнаружил, что все еще держит его рапорт. Бумага тут же была изорвана в мелкие клочья и отправлена в урну.

— Ну, Елагин… Я ведь предупреждал, что дошуткуешь когда-нибудь. Дошутковал! У тебя контракт до декабря, кажется?

— До ноября, — буркнул Сергей.

— Вот и отлично. Хрен тебе моржовый, а не СОБР!.. Марш на пост! А ты… — Шеф снова повернулся к Жиленкову. — Ты отсюда не выйдешь, пока все здесь не вылижешь. Все до единого пятнышка. Чтоб как… в операционной! А не то… Не то — вон, к Елагину пойдешь. В напарники… Окно открой!

Еще раз окинув взглядом окутанную красным туманом дежурную часть, Серебряков зло сплюнул красной слюной и исчез. Следом за ним, выждав несколько секунд, вышел расстроенный Елагин.

Оставшись в одиночестве, Коля Жиленков распахнул окно, огляделся и тяжело вздохнул. Вот ведь попал! Это ж теперь за неделю не отмоешь. А с потолком что делать? Его вообще мыть нельзя — заново белить придется…

Взгляд его вдруг просветлел — он заметил морячка. Поглядев на него несколько секунд, как инквизитор, подбирающий способ казни для приговоренного, Николай поднял с пола прекративший уже дымить патрон и отпер решетчатую дверь. Войдя в каморку, он вложил картонный цилиндр морячку в руку. Уже снаружи, запирая решетку, помощник дежурного загадочно улыбнулся, словно акула, почуявшая свежего туриста-купальщика.