Контрснайпер

— Там же, где и вчера. Я его с тех пор не перекладывал.

Марина улыбнулась и потерлась носом о его грудь, отчего у Елагина на два столбика повысилось артериальное давление. Чего никогда не происходило при общении с предыдущими многочисленными женщинами.

— Значит, вот тут! Стой спокойно, а то уколоть могу.

Она приложила шеврон к нужному месту и аккуратно прихватила иголкой уголок.

— Да, Сереж, я еще сказать хотела… Ну, в общем, Ромка сегодня днем в гостиницу приходил.

— Зачем?

— Взорвать грозился.

— Что значит «взорвать»? — насторожился Сергей и автоматически бросил взгляд на окно — закрыта ли форточка.

— Стой спокойно, уколю же… Я почему тебе и говорю. Граната у него была.

— Какая граната? Настоящая?

— Откуда я знаю? Большая такая, тяжелая. Из квадратиков. Наталья ее тоже видела.

— Та-а-к… Хорошенькое дело. Завтра-то мне на смену, а послезавтра найду его, посмотрю, что за граната. Заодно и голову пролечу.

— Не надо, Сереж! — Боевая подруга умоляюще взглянула на него. — Пожалуйста… Я ведь себя перед Ромкой виноватой чувствую. Надо было сразу сказать, что у нас с ним ничего не получится.

— А чего ж не сказала?

— Обидеть, наверное, боялась.

— Нормально, — усмехнулся Сергей. — Но ты хоть что-то к нему испытывала?

Марина неопределенно качнула головой.

— Поначалу — да… Либо мне казалось. Мы в позапрошлом году познакомились. Его старший брат с Натальей в одном классе учился, вот и зашли как-то в гости. Посидели, потрепались, а потом Рома мне бизнес предложил. Диски с фильмами постояльцам давать в прокат. По телику ничего интересного — реклама одна, а тут киношки на любой вкус, по выбору. Сто рублей за фильм. Я согласилась, так и началось. А потом смотрю — Ромка за мной вроде как ухаживать начал. Я тогда только-только институт закончила. Уверена была, что в нашем захолустье нормальных парней не осталось. Пьянь да наркоманы одни… А тут смотрю — парень вроде ничего. По крайней мере хочет сам чего-то добиться, крутится. Это уже потом глаза открылись. В общем, неудачный эксперимент…

Елагин двумя пальцами приподнял подбородок девушки и пристально взглянул ей в глаза.

— А со мной тоже… эксперимент?

Вместо ответа Марина осторожно отпустила иголку и, обняв Сергея, одарила страстным поцелуем.

— А у тебя был кто-нибудь?.. — спросила она, отстранившись и снова принимаясь за нашивку.

— Да как ты могла такое подумать? — нарочито возмутился Елагин. — Только работа!

— Ну вот, я ему всё как на духу… Давай, давай — колись!

Сергей усмехнулся.

— Ого! Нахваталась уже…

И они снова слились в бесконечном, как «Дом-2», поцелуе.

(Сильный, сильный закадровый плач, стоны, а где-то даже и крики.)

* * *

Надпись на двери была предельно краткой и лаконичной: «НЕ ОРИ!» Сергей усмехнулся и потянул ручку.

Внутри комната отдыха дежурной смены СОБРа чем-то походила на небольшую казарму. Те же стоящие вдоль стен двухэтажные металлические койки, покрытые серыми казенными одеялами, форменная одежда на вешалках, оружие на специальных подставках возле входа. И удивительный, неповторимый запах — эдакий коктейль из ароматов кожи, ружейного масла, одеколона и убийцы-табака.

Но все же это была не казарма. На стенах казарм принято вывешивать плакаты типа «Не болтай!» или «Враг не спит!», а также стенгазету «Воин» или «Защитник Отечества». Здесь же стены были украшены картинами, помещенными в рамки для фотографий. Сергей в живописи не разбирался, но картины ему понравились. Он вспомнил слова Лехи Быкова: «Пикассо у нас тоже картины пишет. Вот сдашь экзамен — сможешь оценить его мазню». Картины действительно были выполнены в довольно необычной манере и на первый взгляд казались хаотичным нагромождением разноцветных геометрических фигур. Но стоило чуть присмотреться, и в изображении тут же угадывались знакомые места: и «Гамак», и новое здание областного театра на набережной, и даже портрет Соломы. Елагин почему-то сразу решил, что это именно Солома, хотя портретируемый напоминал одноглазого циклопа, напавшего на Одиссея сотоварщи, в целом ощущение от модели было передано верно.

Центральное место в комнате отдыха занимал обеденный стол на металлических ножках. Такие столы навевают ностальгические мысли о советских общественных столовых. Четыре почти до краев наполненных граненых стакана, расставленных по углам, создавали атмосферу праздника.

— Входи, чего встал? — подал голос Репин, поднимаясь с койки навстречу Елагину. — Вот твоя койка. Отныне и до первого залета.

Сергей благодарно кивнул, положил на указанное место свои нехитрые пожитки и снова покосился на стол.

— Я, вообще-то, думал вечером проставиться, — осторожно начал он. — За приход.

— Правильно думал, — согласно кивнул Репин. — Традиции святы. А что, есть какие-либо сомнения?

— Так вон же… — Елагин указал подбородком на стаканы.

— Ах, это… Ну, во-первых, это не водка, а вода. На смене не употребляем. А во-вторых, это и не стол вовсе, а гимнастический снаряд. Чтобы в редкие часы отдыха кровь не застаивалась. Вот ты, например, можешь его поднять?