Контрснайпер

Заглядывали мужики из отряда, подбадривали. До тех пор, пока Коля Жиленков не запер дверь на защелку:

— Извините, господа офицеры, но у меня указание — никого к Елагину не пускать.

После чего указал пальцем на камеру видеонаблюдения — мол, начальство контролирует.

Когда Сергей попросил у него разрешения позвонить, Коля виновато развел руками:

— Сереж, я б тебе даже свой мобильник дал, но… Ты ж понимаешь. Дело серьезное. Приказ — никаких контактов.

Елагин не обиделся — все понимал. Дело, действительно, серьезное, проблемы Коле не нужны. Турнут — где работу сейчас найдешь?

Он повернулся к подоконнику, где лежали чистые листы бумаги, и под аккомпанемент телефонных звонков и шума рации принялся излагать подсказанную Кленовым версию.

Осмотр места происшествия затянулся до четырех утра. Жиленков потом сказал, что два часа спорили: кто будет разбираться — транспортники или территориалы. Победили последние. В смысле — проиграли. Паленов успел забежать за полосу отчуждения и погиб уже на «земле» территориального отдела. Второй неприятной новостью была информация, что дело поставили на контроль в министерстве, из Москвы уже вылетел подполковник Управления собственной безопасности с высокими полномочиями, и через пару часов он должен приземлиться в Юрьевске. Возможно, поэтому Елагина пока и не допрашивали — ждали высокого гостя. Если бы Сергей не был знаком с Паленовым, такого кипежа не случилось бы.

Сергей не сомкнул глаз — три года ночной службы превратили его в ночную пташку, да и не до сна при таком нервяке. Плохо, что не курит. Говорят, табак немного успокаивает, хоть и убивает.

В половине пятого заглянул Кленов, вернувшийся из следственного отдела при прокуратуре. Жиленков не хотел пускать, но Кленов — это тебе не опер. Объяснил просто и доходчиво, продемонстрировав кулак размером с Колину голову.

Командир подтвердил информацию дежурного — Журов Кирилл Петрович, уэсбэшник из Москвы, уже приземлился. Дядька серьезный, ментов посаженных за ним — что зарубок на прикладе у хорошего снайпера. Якобы и прокурор ему не указ, все согласовано. По телефону приказал без него не начинать. Сейчас беседует с паленовским братом, велел привезти Марину. Причем не собровцам, а операм из отдела. Самое поганое — что уже возбудили уголовное дело, пока по «сто восьмой»[2]. От местного следственного отдела работает Краснов, помогает Воронова.

— А Марина тут при чем? — поднял голову Елагин.

— Раз уж ее в оборот взяли, будут раскручивать тебя на умышленное убийство. На почве ревности. Не иначе.

— Но я действительно не знал, что это Ромка. Там темно было, как ночью в гробу.

— Меня убеждать не надо. Я, как ни странно, тебе верю. Ты их попробуй убедить! Так что придерживайся нашей линии. Всё — как я тебе там, на месте, говорил. Ни в коем случае на поводу у них не иди, как бы ни уговаривали и что бы ни обещали. Не было никакой ревности — и всё!

Иван Николаевич вздохнул и поднял на Сергея тяжелый взгляд.

— А потому — Маринку свою забудь.

— Как это — «забудь»? С какой стати?

— Не совсем — на время хотя бы. Так надо. Речь сейчас даже не о твоей судьбе, а о судьбе отряда. Нам только умышленного убийства не хватало… Прознают про ваш роман — всё, есть мотив. А коль нет любви, так нет и ревности… Ясно?

— Не могу я так, Николаич.

— Ты вот только Дон Кихота из себя не строй! — разозлился Кленов. — Могу, не могу… Не понимаешь, зачем этот подполковник прискакал? Думаешь, тебя посадить? Им повод нужен, чтобы базу подвести под ликвидацию структуры. РУБОПы разогнали, теперь и наш черед… С Маринкой же, если это тебе так важно, потом объяснишься.

Сергей опустил глаза.

— Короче, запоминай, — продолжил командир. — С Наумовой у тебя серьезных отношений не было. Да — встречались, гуляли иногда, пару раз на ночь оставалась… Баба красивая, и, коль согласна, так почему бы и нет? Дело молодое… Но — никакой любви! Вот он Марину — да, может, и приревновал! Но это его проблемы. У тебя же поводов ревновать не было и не могло быть. Когда стрелял, понятия не имел, что это Ромка. У него капюшон — лица впотьмах не видел. Оружие применял в соответствии с законом — на инструктаже до вас довели, что все участники группы вооружены, у тебя были все основания опасаться за собственную жизнь. К тому же на месте стрельба уже была. Запомнил?

Елагин молча кивнул.

— Давай телефон Маринки, я попробую предупредить… И объяснить, что ты не знал, в кого стреляешь. Вряд ли поверит, но…

— Я так не помню, он в моем мобильнике.

— И домашнего?

— Он отключен сейчас, она ремонт делала, оборвала, а мастера еще не вызвала.

— Черт! Ладно, что-нибудь придумаю… Она не в гостинице сегодня?

— Нет, дома.

— Хорошо. — Кленов поднялся с табурета. — Вернее, ничего хорошего.

Прежде чем уйти, внимательно посмотрел Сергею в глаза:

— А ты его точно не узнал?..

Сережин мобильник не отвечал с девяти вечера.