Контрснайпер

Воронова перевернула лист. На следующей странице в числе прочих находилась небольшая карточка. Мальчишка, в котором уже можно было узнать будущего Елагина, сидел на скамейке с миловидной девушкой лет пятнадцати. Оба улыбались.

Увидев снимок, Елагин вдруг изменился в лице, и это не укрылось от глаз следственного работника.

— Ее, кажется, Леной звали?

Сергей кивком подтвердил.

— Первая любовь?

— С чего ты взяла?

— Ну, я ж не слепая… Вы с ней встречались потом, после лагеря?

— Нет, — качнул головой Сергей. — С какой стати?

— Мне казалось, ты тогда на нее запал…

Елагин вдруг захлопнул альбом.

— Там потом история была, в третьей смене. Когда ты уже уехала…

— С ее братом? — понимающим тоном спросила Воронова.

Сергей мрачно кивнул и вдруг поднял на нее удивленные глаза:

— А ты откуда знаешь?

— Я же приезжала в лагерь и на следующий год… Ты что, до сих пор из-за этого переживаешь?

Сергей не ответил. Он глянул на рюмку, которая все еще стояла нетронутая, и залпом выпил.

— Сдрейфил я тогда, Свет. Откровенно сдрейфил.

— А кто б не сдрейфил?.. Тебе же четырнадцать было, а не двадцать пять.

— Так я и сейчас сдрейфил, — невесело усмехнулся Сергей каким-то своим мыслям.

— Ты о чем?

— Ну… Насчет показаний.

— Перестань, — морально поддержала Светлана. — Был бы трусом, так не говорил бы. Да и в СОБР служить не пошел бы… Она тебя использовала, а ты страдаешь… Ты плов-то ешь! Он из баранины — когда остынет, невкусный.

Сергей кивнул, взял вилку, но потом снова поднял на нее взгляд:

— Нет, ты вот скажи! Допустим, тебя мужик домогается. Ну сосед, к примеру… Он тебе на фиг не нужен, и ты ему сто раз об этом говорила, а он все равно пристает. Как ты поступишь?

— Договорюсь с участковым, чтобы отправил на пятнадцать суток. Сразу любовный пыл пропадет.

— Ну да, ты-то договоришься… А… А если все же не отправит? Мол, раз не хулиганит и в квартиру не лезет, то и оснований для вмешательства нет.

— Попрошу кого-нибудь, чтобы потолковали.

— А если некого попросить? К незнакомому человеку с этим ведь не обратишься.

Светлана, прищурившись, внимательно посмотрела на бывшего постового.

— Ах, вот ты о чем… Ну, если хочешь знать мое мнение, то я на месте Марины не стала бы такой огород городить. Какой смысл избавляться от одного мужика, чтобы потом с другим получить еще большие проблемы?

— Правда? — приподнял Сергей брови.

— Я отвечаю только за себя, — грустно усмехнулась Воронова. — Ты встречался с ней? После очной ставки.

— Нет… И пока не знаю, надо ли…

Некоторое время они сидели молча, словно аквариумные рыбы.

Елагин поднялся:

— Я пойду…

— Ты можешь остаться, — тихо сказала Воронова, глядя ему прямо в глаза. — К тому же не допили еще.

Взгляд следователя без намеков говорил, что Сергею лучше остаться.

— Спасибо тебе, Свет… А плитку я на выходных положу. И в парк сходить можно.

* * *

Закончив вбивать гвоздь, художник-взрывотехник Репин достал из сумки картину, повесил ее на стену и отошел в сторону. Солома лениво повернулся на жалобно заскрипевшей койке и, критическим взглядом окинув очередное произведение коллеги, задал коварный вопрос:

— Слушай, Пикассо, а ты, вообще, красивое что-нибудь нарисовать можешь? Для души.

— Бутылку, например, — подсказал Быков, нареченный при рождении Алексеем.

— Ну почему сразу бутылку? — поморщился Соломин. — Можно, например, обнаженную женщину.

— А это женщина и есть, — хохотнул Леха. — Просто Пикассо ее так видит.

— С таким зрением в художники идти нельзя. Это неправильно. В каменщики надо, кирпичи класть. Думаю, у него неплохо получится.

— Что б вы понимали в живописи… — вяло парировал Анатолий. — Что темным объяснять…

— Какая ж это живопись? Живопись — это вон… в Третьяковке. А так любой дурак нарисует.

— Вот и попробуй!

Табло с надписью «Тревога», доселе мирно дремавшее над дверью, вдруг ожило, замигало красным светом. Из динамика вместо привычной сирены вырвалась веселая детская песенка старых времен: «Эх, хорошо в Стране Советской жить!» Оперативники, мгновенно кончив пререкаться, повскакали с мест и, деловито разобрав висевшее на стене оружие, бронежилеты и шлемы, покинули спаленку.

Уже через пять минут автобус СОБРа с зашторенными окнами выехал из ворот базы и полетел по шоссе в сторону центра города.

— Значит, дело такое… — Стоявший в проходе Кленов вынужден был обеими руками удерживаться за спинки кресел, чтобы не упасть. — У нас два заложника. Позавчера были похищены из частной бани. А сегодня женам позвонили и потребовали выкуп, по лимону за тело. Опера подсуетились, велели женщинам ответить, что деньги собраны, и посредника на передаче куклы тихо повязали. И тут же, пока не остыл, задали ему несколько наводящих вопросов. Деятель ситуёвину просек моментально и выложил все как на духу. В том числе и адрес хаты, где сейчас заложники. Говорит, через четверть часа он должен быть там с деньгами.

— А приедем мы, — кровожадно улыбнулся Соломин. — Абыдна, да?

По автобусу пронесся смешок.