Контртеррор (СИ)

– Возможно, этот, как Вы сказали, Редьярд и прав, – император хмыкнул. – А кто возглавляет эту партию на свободе?

– Ли Хунчжан. Именно он фактически руководит внешней политикой Китая последнее десятилетие. Он подписывал Симоносекский мирный договор с Китаем в девяносто пятом году после окончания японско-китайской войны и Союзный договор с нами в девяносто шестом. Сейчас господин Ли возглавляет китайскую сторону по разработке Заключительного договора между империей Цин и странами альянса. И к России он настроен благожелательно.

– Откуда такая информация? – заинтересованно спросил Николай.

– От Тифонтая.

– Вы в нём уверены?

– За восемь лет он меня ни разу не подводил, Ваше императорское величество. С его помощью я разыскивал свою пропавшую сестру и, наконец-то нашёл. После беседы с ним, Николай Иванович дал согласие снабжать меня информацией по Китаю, Корее и Японии. Обо всём, что может нанести вред Российской империи.

– И, наверняка, не бесплатно. Так, Тимофей Васильевич?!

– Так, Николай Александрович. Но нам необходимы люди, которые через концессии осуществляли бы в Порт-Артуре и Дальнем строительство государственных объектов. Да и поставщики для армии Квантуна нужны. А здесь проверенный человек, который взял на себя определённые дополнительные обязательства. А его информированности можно только позавидовать. Кроме того, есть ещё одно обстоятельство, которое позволяет ему верить, – я сделал паузу, давая возможность императору, задать вопрос.

– И что за обстоятельства? – не разочаровал меня Николай.

– Ваше императорское величество, Вам что-то известно о Люйшуньской резне в девяносто четвёртом году?

– Нет. А что там произошло?

– Порт-Артур совсем недавно носил название Люйшунь. Во время японско-китайской войны он в ноябре девяносто четвертого года был взят японцами, в результате предательства и дезертирства командующего его обороной генерала Цзян Гуйти. Хотя, тот же Ли Хунчжан запретил Бэйянскому флоту дать решающий бой японскому флоту на внешнем рейде Люйшуня. Только остатки гарнизона города под командованием генерала Сюй Бандао организовали отпор и, прорвавшись, соединились с основными китайскими войсками в Маньчжурии. Войдя в крепость, японские войска устроили беспощадную четырёхдневную резню под предлогом того, что в городе были обнаружены останки захваченных в плен японских солдат со следами пыток. По разным оценкам японцы вырезали всё оставшееся в Люйшуне мирное население независимо от пола и возраста.

– Какой ужас! – перебил меня император.

– Действительно, ужас. По разным оценкам погибло больше двадцати тысяч жителей. Из всего населения города японцы оставили только тридцать шесть человек, которые должны были захоронить трупы погибших. На их шапках по приказу японского командования было написано: «Этих не убивать». Их так и не убили. От этих тридцати шести спасшихся и стало известно о случившейся трагедии. По их словам сбор тел продолжался в течение месяца. Потом огромную гору тел облили маслом и подожгли. Огонь поддерживали десять дней, после чего пепел и обгоревшие кости захоронили у подножия горы Байюйшань, – я сделал паузу, глубоко вздохнув. – У Тифонтая в «Могиле двадцати тысяч сохранивших верность», как китайцы называют это массовое захоронение, находится семья родной сестры. Она, муж и их шестеро детей. Они не успели покинуть город. Точнее, не захотели из-за своего магазина. Так что у Николая Ивановича свой счёт к японцам.

– Что же… Тимофей Васильевич, подготовьте документы пока на пару концессий в Порт-Артуре. Я поговорю с Витте. А это ваш доклад по поездке? – император показал на папку.

– Да. Практически, восемьдесят процентов данного доклада сделаны на основании информации, полученной от Тифонтая.

– Хорошо, я ознакомлюсь. Что-то важное есть?

– Если кратко, то по условиям мира с Китаем нам перепадёт компенсация в размере ста девяносто миллионов рублей золотом, если по курсу брать стоимость серебряного Хайгуаньского лана или таэля к нашему рублю как один к одному и четыреста двенадцать тысячных. Нам планируется выделить порядка тридцати процентов от четырёхсот пятидесяти миллионов ланов. Правда, выплачивать будут в течении тридцати девяти лет под четыре процента годовых, – доложил я приятную экономическую составляющую договора.

– Вогак и Гирс сообщали об этом, но без конкретных цифр, а вот ваш шурин господин Чан сообщил в письме такие же цифры. Интересно, откуда у купца такие сведения?! А, Тимофей Васильевич? – император с улыбкой, но заинтересованно посмотрел на меня.

– Николай Александрович, господин Тифонтай очень интересный человек с большими возможностями. Я, например, был в шоке, когда слышал от многих офицеров в Порт-Артуре, что Николай Иванович, оказывается, очень важный китайский генерал, – я посмотрел на императора и не смог сдержать улыбки.

Взгляд Самодержца Всероссийского стал недоумевающим, а потом Николай захохотал. Перестав смеяться, вытер выступившие на глаза слёзы.

– Чувствую, двумя концессиями не закончится. Вот же жук… Китайский генерал… Ладно! Что ещё?!