Контртеррор (СИ)

– Всё, что в моих силах, господин полковник.

– Я попрошу Вас как можно быстрее добраться до Зимнего дворца и до дежурного Дворцового Гренадёра. Попросите его вызвать генерала Ширинкина. Евгению Никифоровичу расскажите о том, что здесь случилось и передайте просьбу срочно прислать сюда ко мне трёх мушкетёров, – я сделал паузу, умолкнувшая чуйка, снова начала подавать признаки жизни. – И ещё попросите генерала, чтобы он присмотрел за гасконцем.

Глядя на то, как округлились от удивления глаза штабс-капитана, подумал: «Надеюсь, Евгений Никифорович сообразит, что гасконец – это любезный штабс-капитан Дрентельн. Как-то он быстро на контакт со мной пошёл. Вон несколько офицеров стоят, даже один подполковник, но никто из них пообщаться со мной не торопится. Может это и паранойя. Но лучше перестраховаться».

– Это какой-то шифр, господин полковник? – наконец-то, справившись с удивлением, смог спросить Дрентельн.

– Да, господин капитан. Начальник Дворцовой полиции всё поймёт. Я очень на Вас надеюсь.

– Я всё понял. Разрешите исполнять?! – Александр Александрович несколько шутливо принял стойку смирно.

– Исполняйте, господин капитан, – с улыбкой на лице я козырнул ему.

Не успел штабс-капитан отойти от меня, как до нас добрался городовой и дворник. Ну вот и подкрепление прибыло. Дворника, дав ему рубль на извозчика, сразу же отправил в ближайший околоток за надзирателем и судебным следователем.

Потом был быстрый опрос кучера «товарища Петра», который клялся и богом, и всеми святыми, что тот его нанял несколько минут назад. И он к террористам, которые в его высокоблагородия стреляют, абсолютно не причастен. Пришлось временно поверить, так как он был нужен.

В общем, городовой вместе с кучером повезли двух раненых террористок в Александринскую женскую больницу, расположенную на Надеждинской улице. От Казанского моста через Екатерининский канал[11], до которого я чуть-чуть не дошёл, до этой больницы было ближе всего. И была надежда, что и симпатяжку довезут живой. Как смог, используя бельё самих же террористок, что-то в виде повязок с тампонами на раны я им быстренько наложил.

Городовой так же должен был осуществлять потом в больнице охрану барышень и кучера, пока туда не прибудут либо сотрудники Дворцовой полиции, либо охранного отделения. Я же остался рядом с пролёткой, в которой находился труп «товарища Петра», а также браунинги барышень и револьвер кучера.

Первым, как ни странно, прибыл пароконный экипаж Скорой помощи. Два санитара уложили на носилки уже потерявшего сознание мужчину, расположили его в карете и уехали. Вторыми в экипаже Дворцовой полиции приехали Буров и Горелов.

– Где Зарянский? – поинтересовался я у них.

– За «гасконцем» наблюдает, – усмехнулся наш специалист по скрытому проникновению в жилища. – Кого-то другого его превосходительство топтуном побоялось поставить. Вы хоть в курсе, Тимофей Васильевич, кто этот штабс-капитан.

– Нет, Пётр Фёдорович. Первый раз сегодня видел.

– Это сын генерала от инфантерии Дрентельна Александра Романовича, который в своё время преподавал военное дело Александру Третьему и Великому князю Владимиру Александровичу. Когда генерал двенадцать лет назад умер, Его императорское высочество позаботился о сыне своего учителя. Великий князь сначала пристроил его вольноопределяющимся в Преображенский полк, потом помог с экзаменом на офицерский чин и продолжает следить за его дальнейшим продвижением по службе.

– Нда… Про случайную встречу можно теперь даже и не говорить. А откуда столько информации про этого Дрентельна?

– Тимофей Васильевич, Вы же знаете, что нам троим поручено собирать информацию о некотором лице, – вступил в разговор Горелов. – Вот капитан в его окружении и засветился.

– Тогда всё ясно, господа. Пётр Фёдорович, Николай Васильевич, я вам сейчас расскажу, как всё было, потом начинайте опрос свидетелей и организуйте охрану раненых террористок в больнице. Одна из них точно должна выжить. Это наш единственный свидетель. При хорошем раскладе, если случится чудо, их будет двое. «Товарищ Пётр», – я указал на труп в пролётке, – к моему глубокому сожалению, больше ничего не скажет.

Буров не удержался и присвистнул.

– Так это, «товарищ Пётр»?! Действительно, жаль, что он не сможет больше говорить.

– Боюсь в противном случае больше не смог бы разговаривать я…

Дальше я кратко рассказал, как всё происходило и, попросив попробовать уточнить, каким образом на меня вышли террористы, отправился в экипаже Дворцовой полиции в Зимний дворец. До прибытия туда императора ещё оставалось время, и я надеялся успеть решить вопрос с раной плеча и формой.

* * *

– Рассказывай Саша, как всё прошло, – произнёс Великий князь Владимир Александрович, усадив штабс-капитана Дрентельна в кресло и сам, заняв другое.

– Он остался жив. Пахом убит. Девицы раненны, одна тяжело, вряд ли выживет. Кучер мёртв.

– Как это произошло?! – напряжённо спросил князь, а его правое веко несколько раз дёрнулось в нервном тике.