Контрудар

Но вот машина свернула налево. Шумный поток мощных грузовиков и серебристых «Волг» с неистовым рокотом наползал на асфальтовую панель моста Патона. Такая же плотная вереница автотранспорта сползала с него. Тут, на главной артерии, связывающей столицу Украины со столицей СССР, не разгонишься. А чуть дальше стало легче дышать. На Ленинградской площади магистраль та рассучивалась на две нити. Одна через Чернигов и Гомель шла на Москву, другая вела туда же, но через Полтаву и Харьков.

Поток машин заметно поредел. Водитель нажал на педаль газа. Но тут возмутился сидевший сзади пассажир. Потребовал остановиться. Когда красная «Ява» подкатила к обочине шоссе, он скомандовал мотоциклисту занять место позади, а сам, подтянув потуже ремень белого шлема, сел у руля. Чуть повернув голову назад, бросил седоку:

— Нашел место и время выкаврюживаться. Забыл, хлопче, — не свою глазастую Юльку катаешь… Это твое личное дело. Я в него не всовываюсь. И мне мои старики не подбирали невесту. Вензелюй там. А тут, в этой шебутиловке, газуй, брат, потише. Случаем чего не напасешься заклепок, чтоб собрать своего дида…

— Дид Назар, — встревожился молодой человек, — так это же тебе не твой фронтовой гнедко. И нет при тебе твоей нагайки, да не слышно и звона шпор…

— Темнота! Шпоры казаки сроду не носили… Твое дело помалкивать, хлопче. Знаешь, сколь я таких лошадок позагонял? Правда, трофейных…

— Это когда же?

— Когда состоял в вестовых у самого маршала Толбухина. Не раз он здоровкался со мной за ручку. И он, и его начальник штаба генерал, а потом маршал Бирюзов. А он туды же: нагайка, шпоры… Фрицы не пристукали в боях, Дарницкий лагерь смерти обминул, так собственный внучек угробит на своем чертопхае. Что, ждешь после дида Назара наследство? Так я свою казачью форму отписал музею. Как раньше подарил ему свою походную бандуру…

— Дид Назар, ты в самом деле меня рассмешил. Кто, кроме маминых сынков, теперь мечтает о наследстве? А вот насчет прав водительских любой милиционер может тебя потянуть…

— Чудак! Милиционер! Посмотришь, кто перед кем будет потягиваться… Ну, а на всякий случай приберегаю один папирец… Фронтовой документ. Как-нибудь отцабекаюсь…

И впрямь, постовые милиционеры, регулировщики и все автоинспекторы, в своей новой роскошной форме, заметив издали яркие лампасы, на всем пути следования загодя брали под козырек.

— Люблю мотоцикл… — сказал старый Назар. — Но не терплю скаженной езды… Незаменимая машина. Ха-ха-ха! Вспомнил поговорку: молодого волка кормят ноги, а старого воробья мотоцикл…

— Откуда эта поговорка?

— Знаешь, Славка, такого человека, Нестора…

— Нестора-летописца?

— Брось, Славка, дурить. Не Нестора-летописца, а Нестора Миновича. Значит, нашего лучшего друга — товарища Недогона. Довелось ему после войны работать на Севере. Глянулось людям его мастерство пекаря. Стали рвать человека на куски. А там шо ни район — балканская республика. Не чета нашим расстояниям. Он и купил себе старенький драндулет. Даже без задней амортизации. Мотался на нем по глухим трактам. Довелось ему однажды драпать от целой стаи. Говорит: зеленые фары хищников не раз брали его в клещи. Вот тогда, в тайге, он и придумал ту поговорку — «Молодого волка кормят ноги, а старого воробья мотоцикл…».

В довольно еще крепких руках машина, плавно урча, по-хозяйски, не торопясь, бежала по улицам старой Дарницы, вдоль древних, но уютных мазанок, пред окнами которых высились традиционные посадки живописных мальв и яркого золотого шара. Подтверждая гармоничность сосуществования века минувшего с веком нынешним, влево от широкой трассы вытянулись многоэтажные современные дома. То была новая Дарница с комбинатами детских учреждений, просторными гастрономами, модными ателье, бытовыми комплексами, молодыми скверами, где на заботливо ухоженных клумбах и газонах не видно было традиционных мальв, но зато радовали глаз высокие канны, астры, гладиолусы.

— Дид Назар, а ты туда дорогу знаешь? — спросил внук, сразу же убедившись, что «чертопхаю» ничего не угрожает, хотя его водитель долгие годы не обходился без нагайки и шенкелей.

— Спрашиваешь! Попадал туды — и не раз. Еще когда там было совсем пусто. Одни бугры, а на них голые сосны… Попадал я туды не раз, чтобы поклониться святому месту. Только в тот самый, самый страшный раз не попал я туды. Бог миловал. А висел на волоске. На очень тонком. Да, мог бы ты и не сидеть зараз позади своего дида Назара…

— Мне отец говорил, и ты воевал под Киевом. Вот и обрадуешься, дид Назар. Там уже есть монумент.

— А где твой дид только не воевал, дорогой мой внучек. Только в такую шебутиловку, как тогда, не попадал ни разу. Думал: конец, отдаст Назар богу душу. И это после таких мук и геройств… Да, и меня вместе со всеми гнали в тот лагерь смерти…

— А как же ты, дид Назар, выкрутился?

Это словцо покоробило старика. Нет — он не выкручивался, а спасся чудом.