Контрудар

Впрочем, обоз тоже имелся, и в нем, на железных деталях и тщательно смазанных салом толстых тетивах, свернутых в бухты и упрятанных в просмоленные бурдюки, ехали кузнецы и плотники - мастера обычных осадных машин. Ундораргир не пренебрегал ничем из выдуманного для войны. Иные умельцы носили рабские клейма и шрамы от плетей на спинах - их собирали везде, где можно. (Хотя и среди обычных воинов вчерашних рабов хватало). Отдельно ехали знатоки изготовления огненных зелий. До шривиджайский наффатинов и имперских сифонщиков им было далеко, но зато их было много.

Маги тоже присутствовали, и не только жрецы-колдуны Подземного Хана, что двигались отдельным отрядом и, становясь на ночевку, выбирали место подальше от основного лагеря. Они привлекали больше всего внимания - их отдельный, двигавшийся слегка наособицу обоз из длинных крытых повозок, заставлял всех прочих шаркаанов суеверно вздрагивать и бормотать заклятья против зла. Ибо никто не мог припомнить, чтобы слуги Подземного собирались в одном месте в таком количестве. А их надменный бесстрастный вид поневоле заставлял вспомнить слухи, что де не совсем они и люди, а занявшие человеческие тела демоны мрака.

Были тут и рядовые шаманы племен, и вольные маги, но те были приданы сотням и тысячам и не так бросались в глаза.

Разве что среди них особо выделялись бестиаристы - знатоки работы с неразумными тварями и нетварями. И здесь Ундораргир тоже удивил врагов и союзников. Нетварей было не так много, хотя со времен падения царства Шеонакаллу никто не собирал столь больших стай.

Но вместе с ними вели и обычное зверье.

Лохматых, злобно фыркающих уникорнов из северных степей. Сколько пытались их приручить, да все без толку. Лишь шаркаанам это каким-то образом удалось. Правда, на всякий случай их ноги были спутаны цепями.

Здоровенных, выше любого коня, диких кабанов из болотистой тайги Аррагата с клыками в полметра и панцирем из слипшейся от многолетней грязи щетины, которую не всегда берут и рогатины охотников, и даже пики панцирной кавалерии. Этим чудищам, закованным в дубовые колодки наподобие ярма, рабы на стоянках рвали охапки травы, стаскивали объедки, оставшиеся от войска (хоть и немного их оставалось), и собирали навоз, благо его хватало. Луженые утробы исполинских свиней поглощали все. Старые воины с некоторым сомнением взирали на жутковатых созданий, чей ‘пятачок’ был размером с приличных размеров блюдо. Мол, скотина она и есть скотина. Но большинство лишь пожимало плечами: повелитель знает, что делает.

И, наконец, одни из самых жутких созданий, известных в Аргуэрлайле, гориллоподобные ен-хсунг, которых в имперских землях иногда называли троллями.

За время операции ‘Порог’ ни один из них не попался на глаза советским солдатам и ученым, а все рассказы о них были сочтены обычными баснями темных людей про нечисть да чудовищ, что обитают на краю земли. Жителям же Октябрьска было тем более не до того. И вот теперь они рисковали на своей шкуре убедиться, что воистину ‘и небывалое бывает’.

Вообще-то эти здоровенные обезьяны ростом в три с половиной, а то и четыре метра и весом в полтонны были достаточно миролюбивыми травоядными созданиями, и знай себе паслись в поросших бамбуком долинах исполинского нагорья Фан-Танг, иногда прибавляя к своей пище дикие фрукты. Несмотря на устрашающий вид, огромные зубы и уродливый череп с гребнем (он служил креплением могучих жевательных мышц), и на то, что, даже стоя на четвереньках, они были выше на голову рослого воина, создания предпочитали убегать от охотников, а не драться. Но уж если такая вот образина придет в ярость, то помогай боги и предки тому, кто окажется на ее пути.

И мастера звериной магии нашли способ превращать флегматичных вегетарианцев в машины для убийства. Смесь трав, вымоченных в вине, и пара заклятий - и те, облаченные в роговые доспехи и вооруженные дубинами, врывались во вражеские боевые порядки, сея смерть, и легко забирались на крепостные стены, буквально сметая с них защитников, если те не бежали прочь в панике, завидев ‘демонов’. К тому же на редкость смрадных и воняющих как могла бы вонять выгребная яма в Аду.

Пока же те спокойно сидели в клетках на прочных цепях, уныло пережевывая траву и сушеный изюм, которые им подносили служители с замотанными, вымоченными в ароматной воде тряпками лицами, да время от времени принимаясь жалобно реветь.

И когда ветер доносил до степняков этот рев или удушливую вонь от клеток, они, люди нетрусливые и мывшиеся обычно хорошо, если пару раз в год, непроизвольно вздрагивали.