Контрзащита

Если правительство Альянса – клубок змей, то сейчас передо мной форменная анаконда, которая сдавит в своих тисках, доброжелательно улыбаясь, и сожрёт без остатка. То-то адмирал такой грустный. А тип этот явно по мою душу, вон как весь сияет добротой ко мне, грешному.

– Лиха беда начало – так вы, русские, говорите? – продолжал улыбаться сенатор. – А я ведь вас таким и представлял. – Приобнял за плечи, разглядывая. Обернулся: – А, адмирал? Герой, воин, со стальным блеском в глазах! То, что называется – опора человечества. Такие люди нам нужны! – Отойдя наконец от меня, Манделл присел на краешек стола, барственно махнув рукой: – Влад, не стойте у порога, проходите, здесь все свои.

Я взглянул на Фёдорова, молча спрашивая одобрения, всё-таки хозяином кабинета был он. Тот, заметив мой взгляд, коротко кивнул.

– Адмирал, – мягко обратился Манделл, улыбнувшись уголком губ – от него не укрылся мой взгляд и жест одобрения Фёдорова, – я понимаю, что вам не хочется отпускать столь ценный кадр. Комаров, несомненно, выдающийся офицер, но он теперь больше чем просто хороший солдат, и как бы нам и вам сейчас ни хотелось, но мы должны перестать его воспринимать как просто майора Комарова. Он теперь особая фигура в той шахматной партии, которую мы ведём с Советом Нулевого Мира. Но, самое главное, эта фигура легко может, по одному лишь своему желанию, поменять цвет и начать играть против нас, независимо от того, будем ли мы «за» или «против» такого развития событий. – Манделл перевёл взгляд на меня: – Прошу прощения, Влад, что говорю вот так, напрямик. Я ничуть не сомневаюсь в вашей лояльности к человечеству, но считаю, что играть с вами в дипломатические расшаркивания не только бесполезно, но и откровенно вредно, вы человек прямой и можете это воспринять резко негативно.

Тут пришёл мой черёд улыбнуться.

– Вам это посоветовала ваша аналитическая служба? Что со мной надо говорить прямо, не играя в полунамёки и излишние политесы?

Сенатор рассмеялся почти искренне. Поднял руки, словно сдаваясь: