Концепты и другие конструкции сознания

Учитывая последнее обстоятельство, даже если когнитивизм сделает своей основной задачей поиск соответствий между нейрофизиологическими процессами в мозге и психическими феноменами, ему предварительно придется всерьез заняться изучением психической феноменологии, которой он внимания не уделяет. Невозможно результативно соотносить материальные процессы в мозге с плохо дифференцированными и недостаточно внятно описанными психическими феноменами. Впрочем, у нас пока нет особых оснований полагать, что когнитивизм вообще займется психическими явлениями, так как до сих пор он не особенно стремился к этому.

Между тем в классической психологии конца XIX в. странно было бы даже дискутировать по поводу наличия психических образов. Оно было для психологов очевидным и совершенно бесспорным. Так же как то, что прямой доступ к психическим феноменам возможен лишь путем интроспекции – наблюдения собственных психических феноменов. Большинству исследователей было понятно, что эксперименты могут играть в психологии лишь вспомогательную роль, ибо без результатов интроспекции в психологии нет и не может быть самого предмета исследования.

Радикальный бихевиоризм изъял из психологии предмет исследования – психику. Он декларировал, что за человеческий интеллект ответственна нейрофизиологическая активность мозга, психические же феномены не важны. Они лишь сопровождают эту основную, материальную мозговую активность в качестве ее вторичных и несущественных проявлений – пара- или эпифеноменов. Когнитивизм, формально отказавшись от этих крайних утверждений, по сути, стоит на сходных, пусть и существенно модифицированных, позициях. Его следует поэтому отнести к методологическому бихевиоризму[2].

Я не сомневаюсь в том, что роль физических и химических процессов, протекающих в мозге и обеспечивающих функционирование человеческого сознания и разумное поведение человека, важна и бесспорна. Смешно было бы это отрицать. Тем не менее из важности их роли не следует, что именно процессы в мозге ответственны за наличие у человека разума[3]. Если встать на позиции редукционизма, то нельзя не признать, что за человеческий разум и интеллект[4] в не меньшей степени ответственна, например, работа сердца, кишечника, других органов, даже просто наличие определенного уровня глюкозы в крови. Без них не могло бы быть никакой мозговой активности, а в результате – и самого человеческого интеллекта. Несомненно, мозг играет основную роль в обеспечении функционирования человеческого сознания. Но что дает психологии констатация данного обстоятельства? Это как-то приближает нас к пониманию сущности нашего разума и его процессов? Нет.

Мне поэтому представляются правильными посылки, которые исходят из классической психологии XIX в.

1. Собственные психические явления (или феномены) – это самая очевидная и бесспорная реальность, какая только может существовать для человека. Они не менее очевидны для него, чем внешний мир, хотя бы потому, что они же его и репрезентируют.

2. Психические явления репрезентируют нам окружающую нас «реальность в себе», состояние нашего тела и даже содержание нашего сознания, то есть самих себя.

3. Психические явления не только составляют содержание человеческого сознания, но и само сознание только в них и проявляется; без или вне психических феноменов человеческий разум, любая человеческая интеллектуальная активность невозможны; психические явления и есть единственный субстрат и форма выражения человеческого разума, и именно они, а не некая материальная мозговая активность ответственны за него.

4. Психические явления непосредственно доступны самонаблюдению в процессе интроспекции и могут быть изучены в интроспективном эксперименте.