Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля

— Да, — сказал инспектор. — Но нам бы хотелось узнать подробности. В целом мы уже осведомлены о каком-то инциденте, но… Расскажите, что тут произошло.

Я открыл было рот, чтобы рассказать, но тут Эстелла, до того сидевшая спокойно, вдруг заговорила по-испански. Это была длинная речь, с восклицаниями и выкриками. Теперь это уже не была речь кастильской королевы эпохи реконкисты. Это была возмущенная тирада современной женщины, которая остановилась в отеле и отель не смог обеспечить ее безопасность и спокойный сон.

Эстелла говорила довольно долго, и я не понимал ни одного слова. Наконец она замолчала, и инспектор обратился опять ко мне:

— Это все так, синьор?

Что мне оставалось делать? Ведь я не понял ничего из того, что рассказала Эстелла. Мне пришлось просто кивнуть и сказать, что да. Это так.

— Я рассказала все правильно, — взяла меня за руку Эстелла. — Если хочешь, ты можешь рассказать сам.

— Не надо, — махнул рукой инспектор. — Нас больше интересуют другие вопросы.

— А именно? — насторожилась Эстелла.

— В котором часу это было, например. Вы посмотрели на часы? — поинтересовался Мартинес. — Обычно, когда что-то страшное кончается, человек смотрит на часы. Тем более, что это ведь была ночь. А ночью все чувствуют себя неуверенней, чем обычно и чаще смотрят на часы.

— Да вы профессионал, инспектор, — сказал я. — Какие точные наблюдения за человеческой природой. Тем более, что вы совершенно правы.

— Так вы посмотрели на часы? — оживился полицейский.

— Да, — подтвердил я. — Было ровно пять часов утра. А поскольку сама драка продолжалась от силы минуты две, то можно сказать, что к нам в дверь постучали без пяти минут.

— Понятно, — сказал инспектор, — делая пометки в большом красном блокноте у себя на коленях. — Теперь второй час. Вы подтверждаете, что кто-то пришел к вам на помощь во время этой хулиганской выходки?

Мы с Эстеллой переглянулись.

— Конечно подтверждаю, — сказал я. — В коридоре совершенно случайно появился турист из нашей труппы. Он и помог мне справиться. — Я не сказал, что если бы не он, я бы вообще сейчас скорее всего лежал в местной больнице. Так что он не помог мне справиться, а просто решил все дело…

— Как его зовут?

— Кого?

— Этого вашего знакомого туриста.

— Я знаю, что его зовут Герман. Он так представился во всяком случае. А фамилию он не назвал. В России при личных контактах это не принято, — ответил я, удивленный столь откровенно осторожными вопросами о Германе. Мне-то представлялось совершенно не таким важным его участие в деле.

— Это он? — спросил Мартинес, доставая из папки русский загранпаспорт и разворачивая его перед моим носом. Да, там была наклеена фотография Германа. Лебедев Герман Демьянович… Это я сам прочитал.

Потом Мартинес по складам прочитал это имя тоже.

— Так это был он? — наконец уточнил он.

— Да, конечно. Я же вам сказал, — ответил я уже несколько раздраженно. — Теперь у меня к вам несколько вопросов. Почему в отель пропустили хулиганов? Почему портье снизу не отвечал на телефонный звонок, когда мы просили о помощи? И что вы собираетесь предпринять?

Мартинес хмыкнул и ответил мне молчанием и долгим взглядом. Потом спросил о чем-то Эстеллу по-испански. Она опять ответила долгой речью, в конце которой перешла на английский и закончила словами:

— И почему вы вместо того чтобы заниматься своими делами, непосредственными обязанностями, так настойчиво уточняете всякие глупости? Что вам до этого человека, который нам помог?

Мартинес поджал губы.

— Дело в том, что совершено преступление, — сказал он наконец. — И не пустяки вроде этого вашего проникновения в номер, а серьезное преступление. Вот я его и расследую. И пришел сюда вовсе не потому что какие-то хулиганы проникли в отель. Этим мы займемся позже. И вообще это дело администрации отеля, а не наше.

Полицейские везде одинаковы…

— А что за преступление? — поинтересовался я. — И почему вы в таком случае пришли сюда?

— Я вам объясню, — сказал второй полицейский. — Только не нервничайте, пожалуйста. Ничто не помешает вашему отдыху, если вы не имеете к этому делу никакого отношения.

— Вы нас интригуете, — сказал я, уже окончательно рассердившись. — Приходите сюда с утра пораньше, задаете нелепые вопросы. Потом сообщаете о том, что то, что случилось с нами — пустяки. И что совершено серьезное преступление. И еще в конце предполагаете, что мы не имеем к нему отношения.

— А что — вы имеете? — быстро спросил Мартинес, насторожившись.

— Вот что, — сказал я после наступившей паузы. — Вы тут со мной не играйте. И не устраивайте ловушек. Вы знаете, я приехал из России. А мы там в эти игры с вопросами и ответами умеем играть лучше вас… За семьдесят лет у нас появилась большая практика ответов на коварные провокационные вопросы. Вам такие и не снились, мальчики…

Это был серьезный удар. Назвать испанского мужчину мальчиком, а тем более полицейского… О, этого они перенести не могли. Тут я правильно рассчитал.

— Мы расследуем убийство, — сказал весь кипя от негодования Мартинес. — Очень серьезное дело. Такого в этом городе не было уже несколько лет.