Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля

— Ты хочешь все, — безнадежно сказал я, понимая, что кроме этого у Васи ничего нет.

— Не все, — повторил Шмелев. — А только вещи. Которые по оценке самого Васи стоят немногим больше двухсот миллионов. Это сравнительно немного.

— Где он? — спросила я.

— Там же, — ответил Шмелев и выразительно посмотрел на меня. Я поняла его и опустила глаза.

— Ты хочешь взять все сейчас? — спросила я наконец. При этом я обвела глазами комнату, где в шкафах лежали и стояли вещи. Шмелев засмеялся. Странно было слышать его смех — он почти никогда не смеялся…

— Нет, — сказал он. — Конечно, нет. Вася должен сам согласиться отдать и позвонить тебе. Он должен сам сказать тебе, чтобы ты отдала вещи. Это же должно быть понятно.

И тут я не выдержала. Мне стало жалко Васю.

— Не делай этого, — попросила я. — Он же так доверял всегда тебе.

— Он и впредь будет мне доверять, — засмеялся своим жутким смехом Шмелев. — Когда его отпустят, я вновь приду к вам в гости и он по-прежнему будет доверительно рассказывать мне обо всем, что с ним произошло.

— Пожалуйста, не мучьте его, — взмолилась я и невольно сама стала сползать со стула. Я встала на колени перед Шмелевым и сложила руки, как бы умоляя его. В ту минуту я действительно была готова умолять мужчину о том, чтобы он отпустил Васю…

— Не говори глупостей, — ответил Шмелев, не меняя позы и все так же сидя, развалившись, на стуле. — Я не меняю своих решений. Этот ублюдок отдаст все, что я от него хочу.

Шмелев задумался и сказал:

— Но уж если ты все равно стоишь на коленях, то займись делом, — с этими словами он лениво потянулся рукой и расстегнул свои брюки…

Я покорно склонилась к нему и он, зажав коленями мою голову, мечтательно произнес:

— Вот видишь, как тебя хорошо всему научили мои люди.

Я ласкала его своим ртом, а он говорил и его слова падали на меня сверху:

— Эх, видел бы сейчас бедный Вася, как наслаждается его жена… Как она испытывает оргазм на коленях. Это ведь самый сладкий оргазм для женщины — на коленях.

Все было уже для меня привычно. Привычно было ощущать свою голову, зажатой между ног мужчины. Это было очень уютно, чувствуешь себя в тепле и защищенной от всего, и ни о чем не нужно думать, ни о чем не нужно беспокоиться. Думают за тебя. А твое дело только двигать головой — вверх и вниз…

— Жди звонка от мужа, — сказал мне на прощание Шмелев, когда вскоре собрался уходить.

Так прошел день. Потом второй. На следующий день раздался телефонный звонок. До этого звонков было много, спрашивали Васю. Клиенты, покупатели… Всем я отвечала разное. Что Вася вышел по делам, или что он поехал за город.

Но тут в трубке раздался его голос. Он был сдавленный и несчастный.

— Лариса, — сказал он. — Со мной случилось то же, что и с тобой… Они еще позвонят тебе. Сделай так, как они скажут тебе, — он замолчал и я почувствовала, что он на грани срыва.

Потом он заговорил опять:

— Отдай им мою коллекцию. И иконы — все, что они хотят. Мне очень плохо… Отдай им, пожалуйста. Тогда они освободят меня, — он опять остановился и перевел дух.

— С тобой все в порядке? — спросила я в молчащую трубку.

— Да, наверное, — сказал Вася. Голос его был прерывистый и какой-то незнакомый.

— Тебя били? — спросила я.

— Потом, — ответил муж. — Об этом — потом… Ты поняла меня? Это — главное. Отдай им все. Не волнуйся, я еще заработаю…

Послышался шум и в трубке воцарилась тишина. Видимо, в этот момент у него отобрали телефон.

— Ты все поняла? — спросил меня вдруг появившийся мужской голос. — Он тебе все понятно растолковал?

— Да, — сказала я и повесила трубку. Мне и так все было ясно. Теперь оставалось только ждать. Впрочем, недолго.

Шмелев появился сам. Он приехал ко мне и я отдала ему все, что он захотел взять. Я просто открыла шкафы и он сам выбрал вещи. Те, про которые ему с таким восторгом говорил Вася…

— Видишь, — сказал мне с гордостью Шмелев. — Не зря я так внимательно слушал Васины объяснения. Он сам дал мне все необходимые консультации. Иначе пришлось бы повозиться, выбирая.

— Когда вы теперь его отпустите? — спросила я.

— А ты что, соскучилась? — издевательски скривился Шмелев. — Вот уж не думал… ты кажется здесь не скучаешь. Я тебя навещаю часто. С каких это пор ты вновь полюбила своего несчастного мужа?

— Нет, не то, — беспомощно ответила я и развела руками. — Просто мне его жалко. Он ведь жертва…

— Когда жертвой была ты, он тебя не сильно жалел, — произнес значительно Шмелев. — Так что и ты могла бы не разыгрывать тут спектакль про жалость и любовь. Я, честно говоря, в этом доме уже такого насмотрелся вдоволь. Вася — большой мастер самообмана.

Потом, глядя в мое несчастное лицо, он добавил снисходительно:

— Скоро отпустим. Сейчас я позвоню, и его привезут. Так что жди его к вечеру.

Я ждала. Честно ждала. Я приготовила ужин. Я сервировала стол. Как бы там ни было, я все же радовалась, что Васю перестали мучить и скоро он будет дома. Ну и что, что у нас больше нет дорогих вещей. Все равно… Пусть он сидит в своем кабинете и перебирает любимые им вещи. Те, которые остались. Или еще купит. Он же тоже человек.