Концерт для баритона с оркестром

В воскресенье мы с Адилем пошли в цирк. Его отец нас пригласил. Я довольно-таки часто в цирк хожу, но на классическую борьбу попал в первый раз. Мы сели в первом ряду. Отец Адиля купил нам мороженое и стал объяснять правила классической борьбы. Я спросил, почему она еще называется французской, на афишах было так написано, он ответил, что точно не знает, но, наверное, ее изобрели во Франции. А может, быть, случайно так назвали, никто же не знает, отчего овчарки немецкие, а сыр голландский. Он Спросил/удобно ли нам сидеть и не холодно ли, - Здесь, говорит, кажется, сквозняк ощущается; я-то понимаю, что он за Адиля беспокоится, в первый раз вижу, чтобы родители так о своем ребенке беспокоились. Адиль, наверное, привык, потому что не обращает на это никакого внимания. Я бы... Я не знаю, что бы я сделал, если бы на меня кто-нибудь так заботливо посмотрел при посторонних. Вообще-то интересно, как бы я себя почувствовал, если бы на меня хоть раз в жизни так посмотрели. Наверное, стыдно стало бы. А с другой стороны, чего стыдился, если на тебя смотрят таким взглядом близкие люди, может быть, даже приятно от этого становится. Надо будет у Адиля спросить.

Пары по очереди выходили на середину арены и начинали толкаться, хватать за плечи и шлепать ладонью друг друга по шее, а судья бегал вокруг и выкрикивал какие-то слова на французском языке. А те, которые боролись, издавали всякие звуки, хрипели, рычали и кряхтели. Адиль с отцом глаз не спускали с арены, да и все вокруг зрители тоже. Я терпел, но потом сил никаких у меня не осталось на все это смотреть. До того надоело, что после шестой пары я тихо сказал Адилю, мол, посмотрели, и хватит, пойдем, говорю, отсюда в кино или на бульвар хотя бы. Он даже не понял вначале, чего я хочу, а потом, когда догадался, что мне все это не нравится, ужасно удивился. Как же уйдем, говорит, через три пары ведь самое главное начнется - матч-реванш. Адиля отец услышал наш разговор и тоже меня стал уговаривать досмотреть борьбу до конца, говорит, все это очень интересно. Я заметил, они с Адилем переглянулись, ничего, конечно, в этом переглядывании плохого нет, но мне стало неприятно. Я подумал: напрасно сказал Адилю, что хочу уйти; им сбоим интересно, вон они как смотрят на арену, а я им мешаю. И еще я пожалел, что пришел с ними. Им бы, наверное, без меня вдвоем приятнее было смотреть борьбу. Вдруг вижу, отец Адиля встает и просит Адиля подвинуться на его место, а сам садится между нами. И начинает мне объяснять, что происходит на арене. Сейчас, говорит, борец в оранжевом трико провел двойной нельсон, очень хороший прием. Мог бы и не говорить, что хороший, по тому, как борец в синем сразу же захрюкал, я бы и сам догадался. А вот теперь, говорит, синий в партере, а этот мост не считается, потому что за ковром... И Адиль слева мне время от времени всякие названия объясняет.

Хорошо, хоть клоун время от времени на арену выскакивает. Я только на него и смотрел, я сразу заметил, что и ему эта борьба на нервы действует, когда он смотрел на борцов, на лице его чувствовалось, до чего ему все это неинтересно и скучно.

После седьмой пары оркестр заиграл особенно торжественно, под куполом зажглись разноцветные огни, вышел объявляющий и громко сказал, что начинается матч-реванш, которого с не терпением ждет весь мир. Павел Перекрест требует у Фрэнка Гуда реванш за поражение в прошлом году в Киеве. Тут все прямо заерзали на местах от нетерпения. Объявляющий еще добавил, что если Павел Перекрест возьмет сегодня реванш, то за Фрэнком Гудом остается право на такой же матч в следующее воскресенье. Тут я сразу же сказал Адилю, что победит Павел Перекрест.

Борцы вышли на середину манежа, раз двадцать раскланялись, прежде чем им перестали хлопать, и начали бороться. Адиль спрашивает у меня шепотом:

- Откуда ты знаешь?

- Посмотришь.

Этот Фрэнк Гуд намного был выше Перекреста и стройней,

зато Павел Перекрест был приземистый и чересчур широкоплечий. Они долго боролись, но в конце все так и случилось, как я

ожидал. Перекрест победил. Все сказали, что он выиграл очень

здорово на туше!

Адиль по дороге домой у меня допытывался, как это я догадался, кто победит, а я не объяснял.

Отец Адиля сказал нам, что, конечно, эта борьба по сравнению со спортивной не очень интересная. И вообще, здесь многие встречи кончаются по договоренности, потому что цирк - это прежде всего зрелище, а если всегда будут побеждать одни и те же борцы, то на цирковую борьбу и ходить никто не будет. Я спросил, почему же все так волнуются и переживают, если известно, что все это подстроено. Он усмехнулся - так уж, говорит, люди устроены!

Адиль сказал, что он знает точно - мне бокс понравится, потому что это уж чистый спорт. И сказал отцу, чтобы он через неделю взял бы нас на чемпионат республики. Самое интересное, он не попросил отца, а просто сказал, чтобы он нас взял. А тот сразу же согласился, молча кивнул головой, и все. Я шел рядом с ними и думал о разных вещах. О себе, об Адиле.