Концерт для колобка с оркестром

– То есть ты подцепила на вечеринке двух незнакомых парней и уехала с ними на несколько дней? Наплевав на службу? – протянула я, просекая ситуацию.

Анечка-то у нас девушка весьма легкого поведения, ни одного мало-мальски стоящего, на ее взгляд, кадра мимо не пропустит, а тут на пути встретились две секс-машины.

– Почему незнакомых? – улыбнулась подруга. – Мы друг другу представились. Мои мальчики журналисты, из желтой прессы, их на такие вечеринки не зовут, но они везде пройдут!

Внезапно Олег издал странный звук, похожий на хрюканье. Тут я озверела:

– Аня! Ты старая шлюха! – заорала я.

– Почему же старая? – возмутилась подруга.

– Значит, слово «шлюха» тебя не смутило? – мой супруг продемонстрировал милицейскую смекалку.

– Грубо, конечно, – вздохнула Аня, – просто обидно, что в нашем мире, в нашем жутком, насквозь фальшивом обществе, нельзя выжить обычной бабе с нормальными инстинктами. Да, мне нравятся мужчины, и это естественно! Но ханжеское общество клеймит таких, как я, здоровых, честных, откровенных. От нас требуют лицемерия, сокрытия собственных желаний. Просто ужасно. Хорошо, согласна, я шлюха! Но мне по крайней мере будет что вспомнить на пенсии.

Интересно, о чем подумает Вилка лет эдак в восемьдесят? О написанных романах? Выстиранных мужниных рубашках? Фу!

У меня просто пропал дар речи.

– Ну, пожалуй, Вилке не придется с тоской перебирать зря прожитые годы, – захихикал Олег, – сядет в кресло с вязаньем и начнет вспоминать ушедшие дни: тут в историю вляпалась, там глупостей натворила.

– Я сильно сомневаюсь, что доживу до восьмидесяти, имея такую подругу и такого мужа, – еле-еле выдавила я из себя и ушла в спальню.

– Нет, ты погляди! – возмутилась Анька. – Это мы, оказывается, плохие!

Ответа Олега я не услышала, потому что успела к тому времени добежать до кровати и, рухнув в нее, мгновенно заснуть.

Глава 34

Олег разбудил меня в восемь.

– Вставай.

– Зачем? – пробормотала я, поглубже зарываясь в подушку.

– Нас ждут.

– Кто?

– Геннадий Иванович.

Я села и потрясла головой.

– Это кто же такой?

– А парень, с которым мы вчера чуть было не подрались. Я пообещал, что привезу тебя к девяти к нему в отделение.

– С какой стати? – разозлилась я.

– Ну, – усмехнулся Олег, – с одной стороны, из чисто цеховой солидарности, все-таки мы оба менты.

– И при чем же тут я, при вашей солидарности?

– С другой стороны, – мирно продолжал Куприн, – памятуя о твоих вечных стонах по поводу отсутствия достойных сюжетов для написания гениальных криминальных романов, я решил, что Арине Виоловой небось захочется узнать, кто убил Людмилу Мирскую и…

Я схватила мятые джинсы.

– Уже готова.

Куприн хихикнул.

– Хоть зубы почисти, Агата Кристи!

Оказавшись в кабинете и увидев за одним из столов парня, приковавшего меня к батарее, я процедила:

– Доброе утро.

– Хватит дуться, – улыбнулся тот и протянул мне руку:

– Будем знакомы, Гена!

Я осторожно пожала его твердую ладонь:

– Очень приятно, Виола Ленинидовна Тараканова.

– Уж прости меня, – прищурился Гена, – я не знал, что имею дело с такой известной, любимой народом писательницей. Ты ведь очень молодая…

Я улыбнулась. А он очень даже ничего, вполне симпатичный. В конце концов, я сама виновата, назвалась Яной, за что и получила наручники и пару затрещин.

– Такая юная и гениальная, – говорил Гена, – редко встречающееся сочетание.

Я насторожилась. Может, Геннадий Иванович издевается?

– Моя жена прямо фанатеет от Виоловой, – продолжил он, – вот, подпиши ей книжечку. Как узнала, что я встречаюсь с тобой, так прямо покою не давала.

Я взяла в руки яркий томик. Нет, Гена всерьез считает меня юной и гениальной. Что ж, очень приятно встретить на жизненном пути человека, который вас оценивает по заслугам. Гена очень приятный мужчина, сейчас с удовольствием расскажу ему все, что знаю.

Одно из моих несомненных достоинств – умение ясно и четко излагать свои мысли, поэтому я быстро ввела Гену в курс дела.

– Значит, Яну ты не нашла, – протянул он.

Я кивнула. Геннадий повернулся к Олегу:

– И что же, она всякий раз перед тем, как сесть за письменный стол, подобное вытворяет?

Олег полез за сигаретами.

– В общем, да.

– С ума сойти, – покачал головой Гена, – устрой моя такое, мигом бы пальцы поотшибал, чтобы ручку не держала.

Куприн спокойно закурил.

– Ну, Вилке, пожалуй, что-то отшибить трудно, ты же ее видел, так сказать, в действии. С другой стороны, если мою жену без рук оставить, она ногами писать научится, а если нижние конечности открутить, в зубы карандаш возьмет. Упертая очень, любую стену лбом прошибет, все заборы сметет. Впрочем, в этом во всем есть и положительный момент.

– Какой же? – заинтересовался Гена.

– Она книжонку недели две строчит, – усмехнулся Олег, – не ест, не пьет, не спит, не умывается, дома сидит. Четырнадцать дней тишины и покоя. Вот ты сейчас ей кое-что расскажешь, и все, нету Вилки, схватит бумагу, и я спокоен. Так что уж не подведи.

Она, кстати, очень активная, много чего узнала…

– Книжку напишет, а потом чем займется? – спросил Гена.

– Ну, сдаст в издательство и в новое дело вломится.